– Тьфу, прямо! – ответил невидимый собеседник. –Понаприехали тут, из-за вас в магазинах ниче не купить, цены взлетели. А почемубы их не поднять, коли вы, богатые, булки по тридцать целковых берете? Чтоб ейсгореть, энтой церкви, может, тогда б лучше стало…

Голос начал удаляться; я, слегка повернув голову, увиделаскрюченную фигуру, одетую, несмотря на теплый день, в рваную куртку и короткообрезанные валенки. Восторг, царивший в душе, мигом испарился невесть куда. Явздрогнула и пошла искать одиннадцатый дом.

Раиса обитала в маленькой развалюшке, стоявшей на отшибе.Мне пришлось довольно долго плутать по Первомайской, прежде чем обнаружилосьнужное здание. Очевидно, в местной администрации сидели большие чудаки, которыеномера домам присваивали наобум, поэтому за избушкой под номером «3» виднелсясарайчик с табличкой «8». Я не хотела спрашивать дорогу, да и не у кого было:Первомайская казалась вымершей, по пыльной дороге бродили лишь грязные куры, имирно щипали траву тощие козы. Если центр Добротеева походил на город и сверкалчистотой – около гостиницы асфальт, похоже, вымыли с шампунем, – тоПервомайская смотрелась умирающим селом. Зря, наверное, считается, что лишь вМоскве и Питере существует классовое расслоение жителей на феерически богатых инищих. В Добротееве тоже не наблюдалось социального равенства – одни обитали вмногоквартирных башнях со всеми удобствами, другие ютились в сараюшках и сажалиовощи, чтобы сэкономить хоть копейку. Но даже на фоне обшарпанных домишекизбенка Раисы выделялась не в лучшую сторону.

– Ну че, договариваемся? – деловито осведомилась хозяйка,втаскивая меня в большую комнату, в которой царил чудовищный беспорядок. –Видишь, как хорошо живу? Небось тебе, богатой, такое даже и не снилось.Осмотрись и поужасайся!

Я молча обозрела комнату. Да, сейчас я обитаю в Ложкине, вбольшом, просторном доме, и особо не задумываюсь о цене, приобретая продукты.Но бывали в моей жизни разные времена, в том числе и такие, когда приходилосьпокупать картошку не килограммами, а по счету: две на суп, три на пюре и однапро запас. Только никогда я не жила в такой грязи, хоть и не считаю себяидеальной хозяйкой и, если уж быть совсем честной, терпеть не могу заниматьсянаведением порядка.

Стирка всегда вызывала у меня малоприятные эмоции, к тому жеу нас в ванной долгое время стояла так называемая машина-полуавтомат –здоровенный агрегат, куда следовало самостоятельно заливать воду, потомвыливать ее, а на режиме отжима машина начинала скакать по полу, словноноровистый ишак, и мне приходилось садиться на нее, чтобы утихомирить бешеныймеханизм. Стирала машина плохо, но потом Оксанка посоветовала класть в барабандва теннисных мяча, и белье стало выглядеть чище. Однако борьба со вздорноймашиной еще ерунда, намного хуже было гладить вещи при помощи советского утюга,имевшего лишь два температурных режима: горячо и холодно, ясное дело, ни окаком отпаривании речи не шло.

А пылесос? У меня имелось некое торпедообразное чудище,которое с невероятным ревом всасывало через шланг комки грязи, а потомвыплевывало ее в дисперсном виде через отверстие, расположенное в антифасаднойчасти, мешок для сбора отходов, как правило, оставался после уборки полупустым.Я была абсолютно уверена: мой пылесос – живое существо, он сначала ест пыль, а потом…ну, что происходит через некоторое время со слопанной пищей? Вот-вот.

Еще в доме имелся холодильник, в морозильнике которого спугающей регулярностью нарастала «шуба», и тогда начинался процесс подназванием «мытье рефрижератора». Все продукты вываливались в таз и закрывалисьсверху ватным одеялом, или «укладка» ставилась в ванну, налитую холодной водой.Желая сократить время на разморозку, хозяйки изощрялись кто как мог. Однипользовались феном, другие пытались воздействовать на «сугробы» пылесосом,третьи запихивали в отсек вентилятор, четвертые ставили в него миску скипятком. Один мой приятель тыкал в «айсберг»-паяльником, а Ленка Ремизоваклала в «ледник» электрогрелку (правда, один раз подругу так шибануло током,что она перестала выпендриваться). Вот только острым ножом сковыривать лед былонельзя. Я один раз проткнула какую-то трубочку и лишилась холодильника – изнего вытекла некая, необходимая для функционирования жидкость (или что там внего закачано).

А еще у бедных советских женщин не было средств для мытьяпосуды, чистки кастрюль, отбеливания, стирки… Вернее, неправда. Существовалабутылка с надписью «Чистюля», только обработанная ею тарелка воняла керосином.Порошок «Пемолюкс» был замечателен всем, кроме одного – после его использованияна всех поверхностях оставались царапины. А от «Белизны» новое бельерасползалось в руках. Но советские бабы с честью выходили из тяжелогоположения: на мойках стояли банки с пищевой содой, сухая горчица великолепно отчищалавсе, от ванны до оконных рам, белье кипятили с хозяйственным мылом (запах,правда, стоял ужасный, зато простыни потом сияли), а «Белизну» наливали вунитаз на ночь, утром просто спускали воду и любовались на сверкание«фарфорового друга». И никогда ни у меня, ни у моих подружек, считавших дополучки не рубли, а копейки, не стояла в доме такая грязь, как у Раисы.

– Кручусь-верчусь, – ныла ничего не подозревающая о моихмыслях Раиса, – а живу хуже всех. И че делать?

Я с трудом удержала рвущиеся с языка слова. Как поступить?Ну, для начала вымыть посуду, застелить кровать, постирать занавески, смахнутьпыль, протереть полы и развесить в шкаф вещи, небрежными кучами висящие настульях.

– Значит, покупаешь мне телик, – начала загибать пальцыРаиса, – холодильник, плиту, рукомойник, ковер бордовый, одеяло пуховое, триподушки, еще бельишко постельное льняное…

– Как насчет машины? – не выдержала я. – «Мерседес»подойдет?

Раиса заморгала:

– За фигом он мне? Лучше в дом хорошее. Мебель пора менять и…

Мое терпение лопнуло.

– Рая, по какой причине я обязана вас облагодетельствовать?

Санитарка плюхнулась на стул, прямо в кучу скомканныхтряпок.

– Я знаю все про Ларису Королькову!

– Ладно, – кивнула я, – рассказывайте.

– Нашлась хитрая! Телик вперед!

– Я вовсе не уверена, что ваши сведения представляютценность. Сначала разговор, потом оплата.

– Фиг тебе! – взвизгнула санитарка. – Бабки вначале.

Я вынула из сумочки одну купюру:

– Это аванс. Начинайте.

Раиса схватила ассигнацию, сунула ее в лифчик и заговорщицкизашептала: