Нюта подошла поближе к столу, заваленному материей.

– Бери ножницы, – скомандовала Наташа. – Разворачивай ткань. Клади ее на стол, к свету. Вот так. А теперь отмеряешь три метра сюда, два сюда. И потом режешь…

Рулон материи оказался неподъемно тяжелым, линейка – громоздкой и неудобной, на ножницы требовалось с усилием нажимать. Но в Нюте почти бессознательно сработало внедренное, вбитое, укоренившееся в ней за годы, проведенные в секте: любую работу надо делать, иначе будет хуже! Как муравей с хвоинкой вдвое толще себя, Нюта покачивалась в обнимку с рулоном ткани, но довольно быстро и ловко отрезала что надо.

– В самом деле, работа горит, – со снисходительным одобрением заметила Наташа.

– Супер-пупер! – подтвердила Лерка.

– Ну так ты сейчас и начни, мы еще не всю норму нашили…

Из кухни вернулась Ли-Хва-Чжун, и все четверо сели за машинки. Комната наполнилась ровным стрекотом. А Нюте пришлось поворачиваться во все стороны, так что скоро ее прошибло потом: она должна была успевать кроить для четырех машин, не имея ни секунды отдыха. Даже пот некогда было вытереть: он так и падал со лба крупными каплями, одна за другой. Но уж к чему – к чему, а к тяжелой работе Нюту приучили: в секте она и целину вскапывала простой лопатой, и пудовые ящики грузила, и туалеты чистила. На всем этом подорвалась ее здоровье, но трудовой навык остался. Нюта помнила: если нет сил, надо взять волей, энтузиазмом.

Линейка качалась в руках, отмеряя «три метра сюда, два сюда», а в мыслях Нюты качалось свое: «Хочу умереть в родном доме…» С таким темпом работы это случится еще раньше, чем она думала. Только бы упасть сразу, внезапно, раз – и померла! А то ведь ее ни дня не будут держать здесь лежачую… Но это потом, это уже заключительный этап. Сейчас требуется ломить до упаду, пока слушаются руки-ноги…

– Да ты, я гляжу, стахановка, – сказал вернувшийся из кухни Артем, облизывающий замасленные губы. – Молодец, Анюта, так держать!

В это время раздался звонок в дверь. И снова сердце у Нюты замерло сладкой болью – это был прежний звонок, их семьи. Его касалась пальчиком Нюта, возвращаясь из школы, из магазина, от подруг. И наоборот – когда еще бабушка не перестала выходить из дома, сама Нюта летела на ее звонок в переднюю, открыть бабушке дверь…

– Вот и Павел пришел, – скучно сказала Наташа. – Будет нам всем теперь на орехи!

Лерка нахмурилась, а обе кореянки заулыбались одинаковой ничего не значащей улыбкой, вроде как вывесили на лицо стандартный флажок – вот, смотрите, я улыбаюсь.

В комнату вошел низкорослый, с волчьей челюстью, парень, косо шныряющий глазами по сторонам. У Нюты внутри заныло: он напомнил ей прежних хозяев, из секты. Нет, она никогда не встречала его в Церкви избранных, но в нем чувствовалась та же закваска. Жестокость. Люди, заквашенные на жестокости, чем-то похожи друг на друга.

– Входи, Павлуша! – засуетился Артем. – Ты припоздал маленько, мы уж заждались! А какой Лилька салат приготовила, чисто корейский! Я там чуть все не слопал, она отобрала и тебе оставила!

Нюта поняла, что Артем тоже побаивается Павла: этот Павел среди них двоих главный. Может быть, больше денег вложил в общую мастерскую, а, скорее всего, просто круче характером. Нюта знала по опыту: верх обычно одерживает тот, у кого больше злого напора, кто может первым кинуться на противника и первым его уничтожить.

– А это что за скелет? – зыркнул Павел в сторону Нюты.

Она вздрогнула, словно его быстрый звериный взгляд мог разоблачить ее тайные мысли – что не работать она сюда пришла, а умирать в родных стенах.

– Это девка от бомжей, помнишь, я тебе говорил… Работает как верблюд, точнее – как слон…

– Хорошо, пусть работает, – злобно перебил Павел. – Норму нашили? – повернулся он к девчонкам.

– Проверяй! – задорно выкрикнула Лерка, но Нюта заметила, что у нее в глазах на долю секунды мелькнул огонек прохватившего до печенок страха. Мелькнул и тут же снова пропал. Но Нюта успела его заметить: когда поживешь в секте, такие вещи улавливаются с ходу…

– Сейчас, разбежалась! – хмыкнул Павел. – Проверю, когда поем. Лилька, давай салаты и что ты еще там сварганила!..

Ли-Хва-Чжун соскользнула с места и тут же исчезла в кухонных дверях. А Наташа взглянула на часы:

– Пора бы нам тоже поужинать, а, Артем?

Толстяк смущенно развел руками:

– Сегодня не получится, девки. Видишь, Наталья, Павел пришел. Он не любит, когда у него промеж ног шмыгают.

– Так мы после! – Наташа оглянулась на Лерку, словно ища поддержки, но та отвела глаза. Ху-Чта-Ён тоже ничего не сказала, только вывесила на лицо свой постоянный флажок в виде ни о чем не говорящей улыбки.

– Ты же знаешь, мы с ним за полночь сидим на кухне, пиво пьем! Иногда и до рассвета. А вы лучше спать ложитесь пораньше, вот вам и компенсация… Чего человек не доест, то может доспать. И вообще за один день никто с голоду не умирает!

– Ага, ты так говоришь, а сам уже раз пять сегодня лопал… А у нас с самого завтрака ни крошки во рту…

– Ну так иди! – Плаксивое, оправдывающееся выражение Артема вдруг сменилось заплясавшими в глазах злобными огоньками. – Прись на кухню, заяви о своем голоде!.. Посмотрим, что Павел тебе ответит!

Наташа дернула плечом и отвернулась.

– Можнё, мы пойдем спать? – мелодично прокурлыкала Ху-Чта-Ён.

– Идите! – махнул рукой Артем.

Моментально, как при ускоренной прокрутке киноленты, девушки свернули работу и затем исчезли из комнаты. Нюта кинулась вслед за ними – вот она, спальня! Здесь, у стены, когда-то стояла ее кроватка, а рядом большое мягкое кресло. В него обычно садилась бабушка, когда читала Нюте перед сном сказки.

Теперь в спальне находились четыре кровати и никакой раскладушки – бизнесмены не подготовились к приему новой рабыни. Но это ничего, можно и так поспать. Принести из большой комнаты поролон, свернуться на нем калачиком, руку вместо подушки… Только вот хорошо бы в ванную зайти, там Нюта еще не была! А ведь и с этим участком дома связаны свои лучики счастья: радость детских купаний со смехом мамы, плеском резиновых игрушек… разглядыванье в запотевшее зеркало своих первых девичьих припухлостей…

– А мыться мы что, не будем? – спросила она девчонок.

– Ты же слышала: Павла нельзя беспокоить! Ведь у нас ванная-туалет рядом с кухней, такая планировка квартиры. Где уж тут мыться перед сном, – ерничая, закатила глаза Наташа. – Тут в туалет захочешь сходить, и то терпи, пока нашим мужикам не надоест пивом глаза заливать! Смех, да и только!..

– Да уж, живем не как белые люди…

– А ты бы, Лерка, меньше молчала, когда я канючила Артему насчет ужина! А то ты рот на замок, а мне одной отдуваться! Вот уж не ожидала от тебя – ты всегда такая партизанка…

Лерка неопределенно хмыкнула и стала, никого не стесняясь, снимать топик и шорты, чтобы надеть ночную рубашку. С кухни пришла обслужившая бизнесменов Ли-Хва-Чжун, пощебетала с подругой на родном языке, а потом обе сказали по-русски: «Спокойной нёчи». Наташа, как старшая, потянулась к выключателю…