Но могилы не появлялись. Зато медленно, но вернообозначались стены дворца. Виктория была страшно увлечена, а никакихспециальных знаний и навыков от нее не требовалось.

Ричард Бейкер все еще иногда поглядывал на нее с легкимнедоумением, и она чувствовала, что он относится к ней критически, но держалсяон мило и дружелюбно, а ее увлеченность его явно забавляла.

– Вам это, конечно, все внове после Англии, – сказал он ейкак-то. – Помню, я тоже был в упоении весь мой первый сезон.

– А давно это было?

Он улыбнулся.

– Да порядочно. Пятнадцать, нет, шестнадцать лет назад.

– Вы, должно быть, знаете здешние края вдоль и поперек?

– Да я ведь не только здесь работал. И в Сирии еще. И вПерсии.

– И по-арабски вы свободно говорите. Если вас нарядить какнадо, вы сойдете за араба?

Он покачал головой:

– Э, нет. Это очень непросто. По-моему, всерьез и напродолжительное время прикинуться арабом не удавалось ни одному англичанину.

– А Лоуренс?[120]

– Лоуренс и не делал вид, что он араб. Нет, единственныйизвестный мне европеец, которого при случае не отличить от местных, и в самомделе родился в здешних краях. Его отец служил консулом в Кашгаре[121] и вдругих диких точках. Этот парень с детства говорил на всевозможных местныхдиалектах и потом, насколько мне известно, использовал это умение в своейработе.

– А что с ним сталось?

– Мы не поддерживали связь после школы. Мы с ним вместе вшколе учились. У него было прозвище Факир, потому что он умел сидеть совершеннонеподвижно, как бы погрузившись в транс. Что он делает теперь, я не знаю –хотя, кажется, могу догадаться.

– Вы после школы его ни разу не видели?

– Представьте, я его встретил пару дней назад в Басре.Довольно странный был случай.

– Странный?

– Да. Я его не узнал. Он был одет как араб – бурнус,полосатый балахон и драная армейская гимнастерка. В руке держал обычныеянтарные четки и перебирал, пощелкивая, как правоверный мусульманин, – толькона самом-то деле это была морзянка, армейский код, и он передавал сообщение –мне!

– И что в нем было?

– Мое имя, вернее, прозвище – и его прозвище – а потомсигнал: «Осторожно, опасность».

– И действительно что-то случилось?

– Да. Когда он встал и пошел к выходу, один посетитель,такой неприметный человечек, с виду вроде коммивояжера, выхватил револьвер. Яего ткнул под руку, и Кармайкл сумел уйти.

– Кармайкл?!

Он резко обернулся.

– Да, это его настоящая фамилия. А вы… вы что, его знаете?

Виктория подумала: интересно, как это прозвучит, если яскажу, что он умер в моей постели?

– Да, – тихо сказала она. – Знала.

– Знали? Значит, он?..

Виктория кивнула:

– Он умер.

– Когда?

– Он умер в Багдаде. В отеле «Тио». – Она поспешиладобавить: – Это тайна. Никто не знает.

Он задумчиво кивнул:

– Понятно. Такая была у него работа. Но вы… – Он заглянул ейв лицо. – Вам-то как это стало известно?

– Я оказалась замешана, случайно.

Он задержал на ней внимательный взгляд. Виктория вдругспросила:

– А ваше прозвище в школе было – не Люцифер?

– Люцифер? Нет, меня звали Сова, я всегда ходил в большихблестящих очках.

– Вы никого не знаете в Басре с таким прозвищем – Люцифер?

Ричард покачал головой.

– Люцифер, сын зари.[122] Падший ангел. Или вот еще встарину так назывались фосфорные спички. Их достоинство, если не ошибаюсь,заключалось в том, что они не гасли на ветру.

Он говорил это, а сам внимательно наблюдал за Викторией. Ноей было не до него.

– Пожалуйста, – наморщив лоб, попросила она, – расскажитемне точно, что произошло тогда в Басре.

– Но я же все рассказал.

– Нет. Вот, например, где именно это было?

– Это было в консульской приемной. Я сидел и дожидалсяприема у консула Клейтона.

– Да, но кто там еще был? Этот тип, похожий на коммивояжера.Еще кто?

– Еще было, помнится, двое. Один худощавый смуглый француз –или сириец. А другой – старик, по-моему, перс.

– Коммивояжер достал револьвер, вы не дали ему выстрелить, иКармайкл ушел – как?

– Сначала он повернул к двери консульского кабинета, это впротивоположном конце коридора, выходящего в сад…

– Знаю, – прервала его Виктория. – Я там два дня жила. Выкак раз тогда только уехали, а я приехала.

– Вот как? – Он опять внимательно посмотрел на нее, но онадаже не заметила. У нее перед глазами был длинный коридор в консульстве, вконце коридора – открытая дверь, и за дверью – зелень и солнце.

– Ну, и вот. Кармайкл сначала направился туда. А потом вдругрезко повернулся, бросился в обратную сторону и выскочил на улицу. Больше я егоне видел.

– А что коммивояжер?

Ричард пожал плечами.

– Помнится, нес потом что-то несусветное, якобы накануненочью был избит и ограблен одним арабом, а потом в консульстве емупомерещилось, будто это – тот самый грабитель. Подробностей не знаю, я улетел вКувейт.

– А кто при вас жил в консульстве?

– Один служащий нефтяной компании по фамилии Кросби. Ибольше никого. Ах нет, был еще кто-то из Багдада, но я его не видел. И фамилиине помню.

Кросби, вспомнила Виктория. Капитан Кросби. Такой низенький,приземистый человечек. Говорит отрывисто. Заурядный, звезд с неба не хватает,просто добрый старый служака. В ту ночь в Багдаде, когда Кармайкл явился вотель «Тио», Кросби тоже там был. Можно ли предположить, что это его силуэт нафоне залитого солнцем сада заставил Кармайкла вдруг повернуть назад и выбежатьна улицу, так и не побывав у консула?