«Пойди найди другую такую принцессу! – рассуждали они. – Пусть она за Тибошей присмотрит, чтобы не слишком отрывался от земли».

Удобная постель. Лучшей принц Тибо и пожелать не мог. Гора валиков, подушек, подушечек, стеганое одеяло с вышивкой, ночники на серебряных цепочках, рядом тихое дыхание Эмы. Но Тибо не слышал поскрипывания обшивки, хлопанья парусов, воя ветра, что гонит тучи, и потому не мог заснуть. Он думал о Жакаре, о родных бедного Щепки, о выборе, вставшем перед Лебелем, о Лемуане, заключенном в темницу. Интересно, получил ли мировой судья сведения о подкупах и взятках и не берет ли взяток он сам?

Мысли цеплялись одна за другую, он увязал в них, как муха в патоке. Вновь и вновь Тибо мысленно возвращался к Гиблой бухте. И вдруг, как это случается во время бессонницы, в ушах отчетливо прозвучала фраза Клемана: «Порой зло порождает добро». Тибо подумал: нападение морского чудовища помогло им не разбиться об острые камни. Гибель Щепки спасла от него. А пробоины в корпусе «Изабеллы» могут стать доказательством того, что они вовремя коснулись земли Краеугольного Камня. Чудовище, гибель юнги, мель – цепь несчастий. Но, если хорошенько подумать, у каждой беды своя положительная сторона.

А Жакар? У него есть положительные стороны? И если есть, то какие?

Тибо захотелось на свежий воздух, и он вышел в сад. Цветы пугливо сомкнули лепестки. Синеватый свет аккуратно очертил тени сорняков. Чуть дальше, возле ограды, стрекотали кузнечики. Где-то вдали ухала сова. Принц поднял голову. Все звезды на месте. Небеса такие же, как всегда, и с земли похожи на море.

– Не спится? – спросила Эма, когда он вернулся и лег.

– Да, никак не могу заснуть.

– Это от усталости.

– Надо было танцевать с тобой и ни с кем не разговаривать. Тогда бы я расслабился.

Тибо оперся на локоть: болтать с Эмой куда приятнее, чем вязнуть в бесконечных заботах.

– Как Филипп? Хорошо танцует?

– Технически безупречно. – Эма зевнула. – С тобой танцевать гораздо лучше.

– Не может быть!

– К тому же он болтал не закрывая рта, а мне неприятен его голос.

– Баритон. Он им гордится. О чем же он болтал?

– Да так, ни о чем.

Эма потянулась, снова свернулась калачиком и собралась задремать, но Тибо все мешал ей.

– Его сестра Элизабет такая милая. Они близнецы, но совершенно разные по характеру. Наверное, во чреве матери поворачивались спиной друг к другу. Они моя единственная родня.

– И тоже претендуют на трон?

– Нет. Они со стороны моей матери. И при дворе остались добровольно. Элизабет, книжная душа, занимается библиотекой. А Филипп здесь из тщеславия.

– Он и танцует для того, чтобы все им любовались. Он танцует сам с собой, а вот ты танцуешь со мной.

– Я только с тобой и танцую.

Принц Тибо крепко обнял Эму. Он знал: он единственный, кто может к ней прикасаться, не вызывая желания убежать на другой конец света. Как бы ему хотелось, чтобы не было в ее жизни тех бед, какие она пережила… Но ведь именно беды привели ее на «Изабеллу», к нему… Снова зло послужило добру.

– Так о чем с тобой говорил Филипп?

– Давай спать, Тибо.

– Только после того, как ты мне расскажешь.

– Хорошо, если ты настаиваешь. Он рассказал мне об Изабелле.

– Изабелле? С чего вдруг?

– Сказал, что ты перед ней преклоняешься. Она гений чистой красоты, к тому же королевской крови.

Принц расхохотался и никак не мог остановиться.

– Что я сказала смешного?

Тибо, покатываясь со смеху, завернулся в простыню. Обиженная Эма притянула его к себе.

– Гений чистой красоты, иначе не скажешь. – Слезы текли у него по щекам. – Ты ревнуешь?

Эма промолчала. Было темно, но Тибо прекрасно представлял себе, какое у нее отчужденное лицо.

– Эма… Ты видела Изабеллу, это она пила за твое здоровье. Изабелла – моя двоюродная бабушка. Когда я был маленьким, она кормила меня сластями, и я ее, конечно, боготворил и боготворю до сих пор. Альберик назвал шхуну в ее честь, потому что до нее дошла очередь. До этого флот перебрал всех остальных тетушек.

Эма молчала по-прежнему.

– Филипп решил подшутить над тобой, дурак. Ничего, я сведу с ним счеты, тоже его разыграю.

Тибо ласково тронул Эму за плечо, но она обиженно отвернулась.

– Послушай, как только смогу, отремонтирую башню Дордонь. Она стоит на островке посреди большого острова. Мы отправимся туда в свадебное путешествие.

По-прежнему нет ответа. Мерзавец Филипп, проклятый бал. Неужели суша разлучит его с женщиной его жизни?

– Эма?!

– Прощу, если оставишь меня в покое…

– Спи на здоровье.

Тибо больше не окликал Эму, но сам ворочался еще долго – по-прежнему мешали заботы.

На следующее утро Мадлен разбудила их очень рано превкусным завтраком. Тибо, разодетый в праздничный костюм – другого впору пока что не было, – выпил целый кофейник, глядя в немытое окно. Он обожал кофе, но в море от него отвык. Напиток подействовал возбуждающе, принц торопливо перебирал основные дела, намеченные на предстоящий день. Первое: поставить на место Анри Мишо. Второе: побывать на могиле отца. Третье: вернуть себе корону.

– Куда он подевался, черт бы его побрал?!

– Кто? Мишо? Но сейчас еще нет девяти, – сказала Эма.

– Знаю! Однако…

– Успокойся, Тибо! У тебя даже кисточки на камзоле нервно топорщатся.

– Вижу!

С первым ударом колокола, что звонил на самой высокой башне, Овид просунул орлиный нос в будуар.

– К вам господин советник, ваше высочество.

Вошел Мишо, с большими пухлыми щеками, мускулистыми руками, мукой под ногтями. Его взгляд устремился сразу к столу, накрытому к завтраку.

– Кофе больше нет, – вместо приветствия заявил Тибо. – И, не дав гостю рта открыть, продолжал: – Вы написали подлое письмо, Анри Мишо. И публично принесете извинения.

– Я не писал никаких писем, ваше высочество, – запротестовал Мишо, отступая на шаг.

Тибо протянул ему скомканный лист бумаги. Пекарь принялся расшифровывать каракули. Такого ужаса он и представить себе не мог. Вот что он прочел: