Она почти ожидала, что из его губ покажется красныйраздвоенный язык. Было что-то в герцоге Томе такое, что пугало ее больше,нежели Кирг или, если на то пошло, любой из Королей. Он был холоден и суровсовсем не по-человечески, больше, чем любой из его собратьев. Кроме разве чтобезмозглых низших. «Вот такие, наверное, — подумала Гвен, — были первые Короли.Из Томы получился бы монарх не чета нынешним».

Она не ответила. Дракон пожал плечами и усмехнулся.

О боги! Даже его зубы были драконьими, а не человеческими!

Тома вразвалку обошел вокруг шара, заставив пленницувертеться на месте. Она не могла позволить себе не смотреть на дракона — малоли что он еще выкинет. Его возможности как минимум не уступали ее собственным.А скорее всего — превосходили. Чего ж он, спросила она сама себя в сотый раз,все время в тени, на третьих ролях? Странно для драконов — растрачивать впустуюоружие такой мощи.

Огненный змей остановился. Он словно прочел ее мысли —впрочем, чем черт не шутит, может, и вправду прочел? — несмотря на то что ощите Гвен не забывала никогда.

— Странно, правда, что воин с моими… скажем так,способностями с удовольствием служит тем, кто в подметки — так, по-вашему? —ему не годятся?

— Ну почему же. Если в душе ты такой же трус, как этотсадист Кирг…

Пузырь стал горячим и очень жестким. Гвен попыталасьпроизнести заклинание, но только заработала головную боль. Ее дыхание сталотяжелым.

Полюбовавшись на это пару минут, Тома махнул рукой — и всевернулось в прежнее положение. Ведьмочка глубоко вздохнула и отерла пот с лица.

На сей раз Тома не улыбался, но было видно, что язык у негои правда змеиный. Он уселся на единственный стул и опрокинул в пасть бокалкрасного вини. Гвен понимала, что он таким образом напоминает ей о еесобственной жажде.

— Тебе бы лучше избежать оскорблений в ближайшем будущем,Янтарная Леди. Они могут оказаться для тебя… чересчур жаркими. — Он налил себееще вина.

— Ты задал мне вопрос. Да, меня это удивляет. Почему тыподчиняешься Королям? Даже Золотой с тобой не сравнится!

Довольный, Тома налил вина во второй бокал и провел над нимрукой. Бокал испарился и появился вновь в руке у волшебницы. Гвен изо всех силизображала равнодушие, потягивая вино. А то Тома может и отобрать.

— Вот так уже гораздо лучше, миледи! Нет, я не хочуподсиживать отца. Его мечтания — мои, даром что он мечется от здравомыслия кбезумию и обратно. Только традиция мешает ему назвать меня наследникомпрестола. И если что-то может объединить прочих Королей против него, то это всета же традиция! — Герцог сплюнул.

— Но ты, с твоими силами, легко… Он поднял руку:

— По-моему, ты просто пытаешься определить, каковы же моисилы. Я тебе скажу: недостаточны, чтобы противостоять всем Королям сразу.Потому-то я и хочу подготовить почву для нового правления!

Сперва амбициозность этого заявления до нее не дошла. Этопереворачивало все ее представления. Все они глупцы: и Короли, и даже — она приэтом испытала некоторое удовлетворение — коварный Азран, все работали на однуцель…

— Ты. Ты начал это все! Ты затеял новую войну!

Змеиные глаза блеснули под забралом, которое и было, и небыло частью дракона…

Он поднял бокал, выпил и улыбнулся. Ни у кого еще она невидела такой жуткой улыбки.

— Именно! Это мои агенты растревожили Королей. Проще всегобыло с Синим — он всегда был трусом. Черный вечно трясется перед призракомХозяев — хотя я должен признать его заслуги в деле нахождения твоего маленькогоприятеля, детеныша Бедламов. Неожиданный подарок! Так я подтолкнул Бурого, укоторого до тех пор хранился Рогатый Клинок. Болван! Назови это предвидением,но я знал, кто из них выживет в этой истории. Ну а умри парнишка — можно былопридумать новых. Я уж подумывал, не выпустить ли на волю тебя, чтобы ты зановособрала всех своих магов.

Излияния Томы были прерваны появлением чего-то, отдаленнонапоминающего человека. Это что-то стояло в ожидании, когда Тома соизволит егозаметить. Тома кивнул ему. Существо заковыляло к нему на неравной длины ногах ипротянуло свернутый в трубку кусок пергамента. Огненный отпустил слугу. Гвенпозабавило, с какой охотой несчастное существо уходило прочь.

Тома недовольно развернул пергамент и внимательно прочел.После чего медленно опустил его на стол. Глаза его уставились в пространство:он что-то напряженно обдумывал. Гвен наклонилась вперед, тщась прочесть письмо:то, что так обеспокоило Тому, того стоило!

Герцог это заметил, скомкал послание и засунул подальше,прочь с ее глаз.

— Это вас никак не касается, миледи. Если что, я сам со всемразберусь. На чем это мы остановились?

Гвен не ответила. О чем же все-таки говорилось в письме? Ужне о Кейбе ли?

Тома продолжил самовосхваления.

— Королям мешает избыток традиций. Они верят, что лишь имодним подвластны те силы, которые стоит контролировать. — Смех — на сей разпугающе человеческий. — И я сидел между ними, словно один из них, и даже убедилодного, что у него хватит силы воскресить гибнущее Королевство!

Еще и оборотень. Это уже совсем невесело. Даже Королям былидоступны всего-то навсего два облика. А Тома, стало быть, способен на три?

— И что, тот, кого ты замещал, так ничего и не заподозрил?

— С чего бы? Хрустальный сроду не отвечал на зов. Пусть всепрочие земли провалятся в тартарары, ему это безразлично. Он как-то уже заявилсовету, что у него есть дела поважнее, чем слушать грызню братьев. Впрочем, чтоэто за дела, одному ему и известно. — Тома театрально пожал плечами. — И какая,в сущности, разница?

Неожиданно он встал:

— Ну что ж, на первый раз достаточно. Очень приятнопоговорить с таким внимательным собеседником, и я с удовольствием продолжу нашмаленький разговор. К сожалению, для этого придется подождать более подходящеговремени. Вы меня извините?

Шутливо поклонившись, Тома удалился. Гвен проводила егоизумленным взглядом. Не имея возможности прочесть записку, она могла толькогадать, какое дело так срочно сорвало его с места. Сфера, в которой она былазаключена, не плавала сама по себе, а была прикована к одной точкепространства.