– Ты хотел снова вернуть Лию к жизни?

– Да. То, что ты держишь в руке, – обрывок нити судьбы. То, что он вообще попал в мир людей, практически невозможное событие. То, что я там его нашел, словно иголку в стоге сена, которую даже не искал, похоже на чудо. – Он откашлялся. – Говорят, что нити судьбы только тогда не угасают, если они изначально были разделены. Когда жизнь человека сокращается, потому что его судьба меняется слишком сильно. Я не знаю, как долго странствовала по миру эта нить и откуда именно она взялась, но… теперь она здесь.

– Ты встретился с Судьбой? Тебе это удалось?

Элариан молча кивнул.

– И что сказала Судьба?

– Ты и так знаешь ответ на этот вопрос, – хрипло ответил Элариан.

– Некоторые вещи изменить невозможно.

– А другие все же возможно, – добавил он. – И поэтому мы здесь. Мы должны хотя бы попытаться.

Мила не стала ему возражать, лишь снова покрутила в пальцах стеклянный флакон. На ее лице промелькнуло удивление.

– Иногда она искрится по краям.

Элариан подошел ближе, наклонил голову, насколько позволяли ему рога, чтобы лучше рассмотреть нить. В какой-то момент ему показалось, что он заметил мерцание, но с тем же успехом это могла оказаться просто игра воображения.

– Если ты права, наши шансы возрастают.

– Что мы теперь будем делать?

– Отправим тебя к Мойре. Хотя она предпочитает, чтобы ее называли Саива.

Дурнота накрывала Милу, словно одеяло, и, как она ни старалась, стряхнуть ее с себя не удавалось. Она боялась, хотя сама не могла точно сказать чего: того, что ничего не выйдет, или того, что все и правда сработает? Оба варианта приводили ее в ужас. Первый означал, что они снова остаются ни с чем и у них нет никакого выхода. Второй – что Мила встретится с Судьбой, с созданием, которое находилось за пределами представлений обычных людей, потому что было слишком великим, слишком могущественным и о нем было известно только одно – что оно существует. Мила всегда отличалась от других, всегда верила в необычное, но в этот момент она поняла, как, должно быть, чувствовала себя Алиса, когда ей показали Страну… чудес.

– Зачем нам это делать, если это так опасно? Почему бы нам просто не вернуться домой? Мы сможем защитить Милу и там.

Мила слабо улыбнулась Цето. Он желал ей только добра. Райя тоже все понимала, и потому она лишь поцеловала его в щеку. Мим и Пан лежали рядом с Милой, оба снова в своем уменьшенном облике. Она была так рада, что с ними все хорошо. Пан был еще довольно слаб, но стало ясно, что он выздоровеет. Раны еще были заметны на его теле, и он был более вялым, чем обычно, медлительным и уставшим, но это должно было пройти, когда он отдохнет. Райя заверила ее, что так и будет.

– Потому что это неправда. Мы не сможем защитить ее там.

– Откуда ты это знаешь, светлячок? – язвительно спросил он Тариэля, который в ответ скривился. Зак явно озадачился вопросом, с какой стати его так обозвали – это было написано у него на лице.

– Он прав, – неохотно поддержал Тариэля Ашер. – Мы не можем вернуться домой. Пока еще не можем.

– Ролан и его темная свора мертвы. Те, кто выжил, будут знать, что Элариан вернулся и сражается на нашей стороне, – задумчиво произнес Тариэль.

Элариан тем временем накрыл Милу до пояса тонким, мягким шерстяным одеялом. Мила не стала спрашивать зачем, потому что слишком опасалась ответа и боялась, что если узнает еще больше информации, то станет волноваться еще сильнее, как будто сейчас переживала недостаточно. Мим и Пан забрались на одеяло и снова улеглись на нем. Мила коснулась ладонями их меха, чтобы успокоиться. Она лежала в главном зале Бруме на кресле с откидной спинкой, которое слегка напоминало ей о кабинете стоматолога. Только не такое стерильное и в более приглушенных тонах. Сидя в нем, она ждала, что будет дальше, в то время как остальные спорили, стоя вокруг нее. Ашер стоял в изголовье, совсем близко к ней. Это помогало Миле чувствовать себя в безопасности.

– И ты думаешь, мы сможем вернуться? Что вы сможете отправиться домой? – спросил Элариан у Цето с искренней заинтересованностью, без малейшего следа язвительности или насмешки. Произнося это, он выпрямился и осторожно вынул пробку, затыкавшую крошечный стеклянный сосуд.

Цето не произнес ни слова, лишь скрипнул зубами, на его лице отразился гнев – и тогда Элариан сам ответил на свой вопрос:

– Нет, у тебя ничего не выйдет. Ты надеешься впустую. Это я очень хорошо понимаю.

– Рахель и Совет еще не отказались от поисков Милы. И мы понятия не имеем, кто еще знает о существовании Милы и ее даре, – добавил поводов для беспокойства Тариэль. – И, как бы мне этого ни хотелось, Рахель никогда не остановится. Она никогда не сдается. Если не верите мне, спросите Ашера.

Услышав эти слова, Мила невольно подняла взгляд на Ашера. Его мрачный вид – выразительный профиль, своеобразная сдержанность, закрытость и высокомерие – на самом деле не соответствовал его сути. Все это было словно не про него, и все же эти черты неизменно восхищали Милу. То, что было заметно с первого взгляда, и то, что можно было понять потом, узнав его поближе.

Он сам бы в этом никогда не признался, но Миле казалось, что она замечает следы усталости – в том, как он провел рукой по подбородку и своей короткой бороде.

– Рахель перестанет доставлять нам проблемы, только если мы избавимся от нее, – ответил он. – Остальной Совет после этого отступил бы. Но пока этого не случилось, я считаю, возвращение исключено. Что касается других Вечных или прочих созданий нашего мира… – Его взгляд скользнул по Миле, на его лице отчетливо отразилась симпатия – и одновременно боль, которую ему причиняли эти слова. – Думаю, они знают. Они знают о Миле, о видящей души. И если мы не найдем возможность избавить ее от этого дара или как-то еще нейтрализовать его, нам придется прятаться вечно.

– Даже если… – заговорил было Элариан, но Ашер тут же бросил на него уничтожающий взгляд.

– Даже если, – шепотом подхватила Мила, обращаясь скорее к самой себе, – они все равно будут искать меня. Так ведь? Потому что они будут надеяться, что мои способности по-прежнему при мне.

Мила храбро посмотрела на своих друзей и прочла ответ в их глазах. Встретившись взглядом с Эларианом, он кивнул.

«Пожалуйста, не сдавайся, – снова раздался в ее сознании голос Ашера, и она внезапно ощутила ком в горле. – Я этого не допущу».

Вместо ответа Мила на мгновение прикрыла глаза, глубоко вдохнула и попыталась подавить охватившую ее дрожь. Можно ли ее вообще назвать смелой? По-настоящему смелой? Ей хотелось, чтобы здесь и сейчас это было так, но она вынуждена была признать, что не чувствует отваги – лишь тревогу. Тревогу, страх и тысячи «что, если», которые крутились в ее голове.