Охранник был незнакомый. Он сидел, отвернувшись от экрана иглядя куда-то вниз. Куда именно, Юля понять не могла, мешал барьер стойки.

- Добрый день. Вы у нас новенький?

- Здрас-сте, - мрачно кивнул он в ответ.

- Моя фамилия Тихорецкая. Для меня тут должен лежатьконверт.

- Сегодня никто ничего не оставлял.

- Посмотрите, пожалуйста. Его могли оставить вчера,позавчера, три дня назад. Я была в командировке.

- Хорошо, я посмотрю.

Пока он копался на столе, Юля наблюдала за экраном. Во всехшести коридорах шла обычная субботняя жизнь. Приема по выходным не было, но вамбулаторию приходили больные на процедуры, почти все кабинеты работали. Натретьем она увидела дверь своего кабинета. Оттуда вышла Вика и танцующейпоходкой направилась в конец коридора, в ординаторскую. На полпутиостановилась, подняла халат и подтянула колготки. На втором, возле кабинетаМамонова, сидели трое мужчин, не похожих ни на больных, ни на врачей. Покоридору четвертого этажа везли больного на каталке из операционной.

- Для вас ничего нет,- мрачно сообщил охранник.

- Не может быть. Вы плохо смотрели. Давайте-ка я сама, - Юлярешительно зашла за стойку.

- Эй, сюда нельзя - Охранник вскочил и преградил, ей путь.

- Не волнуйтесь, молодой человек, я только на секундочку,мне должны были прислать конверт с рентгеновским снимком одной больной изинститута стоматологии, это очень срочно, - улыбнулась ему Юля и осторожноскосила глаза на стол. Там стоял маленький телевизор с антенной. Она не виделаэкрана, но на полированную поверхность стола падал четкий голубой блик. А звукане было. Если бы он просто смотрел телевизор, звук обязательно был бы.

- Выйдите, пожалуйста, - охранник слегка подался вперед, вытесняяее.

- Ну я же сказала, только на секундочку, - она ловкопроскользнула внутрь и принялась перебирать бумаги на столе. Собственно,перебирать было нечего. Конторские книги, графики дежурств врачей, рекламныебуклеты, памятка по пожарной безопасности.

На экране маленького телевизора была палата Анжелы. Юляувидела, как девочка сидит на койке, поджав ноги и слегка покачиваясь. Лицозакрыто повязкой. На голове ободок наушников. Все пространство просматриваетсядовольно четко. На полу, на тумбочке, на койке рядом с Анжелой раскиданыфотографии, диски, какие-то журналы.

Юля поняла, что глазок расположен в углу, над окном.

- Я прошу вас выйти отсюда, - железным голосом повторилохранник. Он явно растерялся. Лицо стало багровым. На лбу заблестели капелькипота. Он был совсем молоденький, наверное лейтенант, и не знал, как себя вестис назойливой докторшей. Вероятно, ему приказали разговаривать с сотрудниками ипосетителями вежливо, но маленький телевизор на его столе видеть никто недолжен был категорически.

- Да, действительно, конверта для меня нет. Вы совершенноправы. Все, все, не волнуйтесь, я уже ухожу, извините за беспокойство, - нежнопроворковала Юля.

С колотящимся сердцем и с ощущением наждака во рту онаплавной неспешной походкой направилась к лифту, поднялась на третий этаж ивошла в свой кабинет.

Вика успела вернуться из ординаторской.

- Скажи, пожалуйста, кто у нас вчера сидел на вахте? - спросилаЮля, достала из холодильника бутылку воды и жадно отхлебнула прямо из горлышка.

- Ой, Юлия Николаевна, вы почему такая бледная? Что-нибудьслучилось? Вика протянула ей пластиковый стаканчик.

- Ничего, Викуша, просто не выспалась. Ты же знаешь, вкотором часу я приехала домой. А сейчас спускалась на вахту, мне должны былипередать конверт с рентгеновским снимком одной больной из институтастоматологии, а там какой-то новенький сидит. Давно он у нас?

- По-моему, первый день.

- А вчера кто сидел, не помнишь?

- Кто-то из наших.

- Елки-палки, я боюсь, этот мальчик мог запросто потерятьили вообще не взять конверт. Одна надежда, что его принесли вчера илипозавчера. Ладно, разберусь позже. Спасибо, Викуша. Я сейчас ненадолго схожу встационар, минут на сорок, не больше. Вернусь, и пойдем с тобой обедать.

- Хорошо, Юлия Николаевна. Вы у Анжелы были?

- Как раз сейчас собираюсь.

- Моя помощь нужна?

- Нет, спасибо. Сама справлюсь.

"Я обмолвилась Райскому, что в субботу должна быть вклинике и осмотреть Анжелу. Именно в субботу на вахте появился его человек,который открыто наблюдает за палатой через видеокамеру. Неужели полковникдопускает возможность, что террорист влезет на пятый этаж по веревочнойлестнице, запрыгнет в окно палаты и перережет мне горло? Или просто так положенопо инструкции и я напрасно напрягаюсь? Камеру установили вместе с"жучками", а мальчика своего посадили на вахту только сегодня простопотому, что вчера у них не нашлось свободного человека или не была готовакакая-нибудь дополнительная официальная бумажка".

- Где вы так долго пропадали?- глухо спросила Анжела,небрежно сгребла все, что валялось на койке, и переложила на тумбочку. - Мнетут сказали, вы в командировку уехали, ко мне приходила какая-то дура, всякиеглупые вопросы задавала. Я даже Петру Аркадьевичу на нее пожаловалась.

Она не могла открыть рот, но ей удавалось громко и внятночревовещать, не шевеля губами. Этому она научилась в цирковом училище и, какоказалось, не напрасно.

- Привет, - сказала Юля, усаживаясь рядом с Анжелой накойку. Глаза ее при этом скользнули по верхушке окна, и в углу, за шторой, онаувидела то, что искала. Глазок камеры был установлен грамотно. Если не знать,ни за что не заметишь.

- Так вы правда были в командировке?

- Правда. Как ты себя чувствуешь?

- Так себе. Чешется, будто там муравьи ползают. Спатьсовершенно не могу. Хочется прямо разодрать ногтями.

- Чешется - значит заживает, - Юля присела на край еекровати,-давай посмотрим, как там у нас дела.

- А можно зеркало?

- Ни в коем случае. Пока рано.

- Почему? Ведь это не страшнее, чем было до операции?

- Не страшнее.

Юля стала осторожно снимать повязку. Заживление у Анжелы шлодействительно хорошо.

- Через неделю отправишься домой, дней десять отдохнешь,потом начнем готовиться к следующей операции.