- Нет.

- Но были?

- Была.

- А дети есть?

- Дочь. Четырнадцать лет.

- О, как раз средний возраст моих фанатов и фанаток. Какзовут?

- Шура. Александра.

- Интересно, она мои записи слушает?

- Иногда слушает. Но не фанатка.

- Вы обиделись?

- С чего ты взяла? Просто устала.

Юлия Николаевна чувствовала себя скверно. "Зачем я этоделаю?- Повторяла она, вышагивая рядом с Анжелой по пустому просторному холлу,проходя мимо охранника-лейтенанта. - Мне интересно знать, кто такой объект"А", каким образом он связан с Анжелой и почему она с ненавистьюрвала его фотографию. Она не сделала этого раньше и не отложила на потом, недождалась, когда я уйду. Рвать фотографию - довольно интимно занятие. У Анжелыхроническое эмоциональное недержание. Она делает в каждый конкретный момент,что хочет, и совершенно не думает о реакции окружающих. Это просто такой типтемперамента. Вернее, это имидж "анфант терибль", который сначаластал привычной формой поведения, а потом незаметно превратился в ее суть. А полковник,оказывается, смотрел и слушал нас все это время. Иначе зачем звонить мне вкабинет? Мобильник работал, и никакой срочности не было. Просто полковник немог допустить, чтобы Анжела назвала имя объекта "А". Действительно,зачем мне знать его имя?"

Охранник поднял голову и проводил их внимательным взглядом.

- Всего доброго, - кивнула ему Юля. Он вежливо кивнул вответ. Юля твердо пообещала себе, что ни за что не станет задавать вопросов опорванной фотографии.

В машине она включила музыку. В магнитофоне уже стоялакассета Вертинского. Анжела тут же стала подпевать, не разжимая губ. Мычала онавесьма выразительно. Когда кончилась первая песня, она произнесла:

- Обожаю Вертинского! Он прикольный. Нервы успокаивает.Меня, знаете, до сих пор трясет.

- Почему?

- Да все из-за этого придурка.

- Ты о ком? - рассеянно спросила Юля.

- Не важно. А Генка получит по ушам, это точно.Спрашивается, какого хрена он мне эту сволочь приволок? Неужели нельзя былозаранее просмотреть фотографии? Знает ведь, как у меня сейчас с нервами плохо!

Это было похоже на мысли вслух. Но такой монолог вполнеможно было произнести и дома, в одиночестве. Юля поняла, что девочке нуженслушатель. Эмоциональное недержание - вещь неприятная. Юля чуть усилила звук.

Ваш лиловый аббат

Будет искренне рад

И отпустит грехи наугад,

 - сладко грассировал волшебный тенор.

- Вот, вот, из этой песни мы хотели сделать клип, - заявилаАнжела, - но не успели. Все из-за этой скотины. Знаете, есть такие подлыемужики, которые к тебе тупо клеятся, и, если их посылаешь, они начинают всемсвистеть, что это ты клеилась, ты его прямо достала, на шею вешалась.

- Знаю, - напряженно улыбнулась Юля и быстро, чуть фальшивопродолжила. -Это как в анекдоте про Васю и Брижит Бардо.

- Расскажите.

- Да ну, он старый, с бородой.

- Все равно расскажите.

- Ладно. Слушай, но если будет смешно, не смейся. Тебенельзя. Впрочем, он не особенно смешной. Приезжает Брижит Бардо в Москву.Охрана еле отбивается от поклонников. Приемы, Кремль, Большой театр, все -какположено. В последнюю ночь перед отлетом к ней в номер влезает маленький такой,всклокоченный мужчинка. Она хочет позвать охрану, но мужчинка падает на колении говорит: "Умоляю, успокойтесь, я совершенно безопасный. Меня Вася зовут.Я обожаю вас, все ваши фильмы смотрел по двадцать раз. У меня к вам огромнаяпросьба. Вы когда подниметесь на трап самолета, обернитесь к толпе, крикните:"Вася!" И помашите, рукой. Больше мне ничего не нужно". Наследующий день она улетает. В аэропорту толпа поклонников. В толпе Вася. Онаподнимается на трап и делает как он просил. А он громко, на всю толпу кричит:"Отстань, дура! Надоела!"

- Я бы таких Вась душила собственными руками,- пробормоталаАнжела.

-Что, поклонники замучили? - сочувственно улыбнулась Юля.

- При чем здесь поклонники? Их почти не осталось. Скоровообще не будет. Просто один такой придурок очень сильно испортил мне жизнь.Очень сильно. Только зовут его не Вася, а Станислав Владимирович Герасимов. Вывидели, как я фотографию порвала?

- Видела,-кивнула Юля и подумала: "Интересно,продолжает ли нас сейчас слушать господин полковник и если да, то что он на этоскажет?"

- Вот. Это он. Стас Герасимов, - с ненавистью прогуделаАнжела,- его поганая рожа. Ненавижу. Как он ко мне клеился, это надо быловидеть! Я сначала отнеслась к нему вполне спокойно. Он внешне вроде бынормальный. Но потом поняла: придурок. Полнейшее дерьмо. Ну и послала егоподальше. А он, мало того что пошел всем свистеть, будто это я липла к нему какбанный лист. Он еще распустил слух, что я на колеса подсела и пыталась егоподсадить, так сильно хотела его, секс-гиганта, затащить в койку.

- Мерзавец,-согласилась Юля,- и что, нашлись дураки, которыеему поверили?

- А то как же! -Она завелась всерьез, но не могла кричать, унее получался утробный рык. - Он умеет очень убедительно врать. Ненавижу!

- У тебя были из-за его вранья неприятности?

- Неприятности? Ну да, мне немножко личико попортили. Тольколишь.

- Прости, не поняла.

- Все из-за него, понимаете? Вот это все, - она ткнулапальцем в повязку на лице, - из-за Стаса Герасимова! Только из-за него!

Юля резко затормозила. Они ехали по темному узкому переулку,и проезжую часть не спеша переходила собака.

Анжела вскрикнула, нечаянно раскрыла рот и тут же застонала:

-Ой, мамочки, как больно!

- Господи, ну что такое? - Юля медленно развернулась кобочине. - Где больно?

Сзади завизжали тормоза, вспыхнули фары.

Юля вдруг поняла, что все это время за ними следовала скромнаяаккуратная иномарка темно-синего цвета с антенной и запоминающимся номером-123.

"Что же в этом странного? Мальчик с вахты сообщил, чтомы вышли из клиники вместе, и за моей машиной пустили "хвост", как вшпионском кино. Что же странного, наоборот, хорошо. Если Анжела дружит стеррористом, если это он избил ее, а потом взялся оплачивать лечение и звонилмне ночью, то я сейчас везу маленькую бедненькую бомбочку замедленногодействия".