– Вот, это пойдет, – пробурчал Уинстон, вставляя в видеомагнитофон кассету, подписанную «Если ниггер не параноик, он свихнулся. История заговора».

Видео начиналось с блеклых кадров – небось четвертой перезаписи – выступления проповедника «Нации Ислама». Стоя за кафедрой, лектор промокнул потный лоб безупречно сложенным платком и обратился к залу, полному истово верующих:

– История, которую они нам преподают, неполна! Если ей верить, черных не существовало до первого дня рабства. Краснокожих не было на планете до Дня благодарения, мексиканцев – до битвы при Аламо, а азиаты впервые появились, когда сбрасывали бомбы на Перл-Харбор. Вы хотите что-то понять в этом мире? Тогда вам стоит изучить его, белого человека. Я не знаю, почему у черных детей так плохо с учебой, ведь белая версия истории совсем простая. Урок первый: Белый человек первым сделал то да се. Урок второй: Белый человек лучше всех в том и этом. Если повезет, вам об этом расскажут и потом устроят тест по черным и белым. Но все, что вам нужно знать, – Белый человек сделал X, Y и Z для черных в таком-то и таком-то году. Но вам никогда не расскажут, что Черный человек сделал независимо от Белого человека. Никакого множественного выбора, вопросов типа «правда или нет» по истории Черного человека, не связанной с Белым человеком, его войнами, его фобиями, его законами. Вам точно не будут… не станут рассказывать о взаимосвязи между Белым человеком, Черным человеком и акулами в Тихом океане. Не будут… не станут рассказывать, что акулы оказались в Тихом океане, потому что следовали за невольничьими кораблями из Африки, питаясь африканцами, выброшенными за борт.

Устроившись в кресле, Борзый соорудил импровизированный бонг, пробив подвернувшуюся под руку пивную банку окровавленным штыком. Он выкинул из головы урок миссионера на тему работорговли. Что за хуйню этот ниггер несет? Уинстон, конечно, был мыслителем скептического склада, но недоверие у него вызвала даже не историческая сомнительность плавания кораблей с невольниками через Тихий океан, когда кратчайший путь лежал через Атлантику. Его гетто-цинизм опускался гораздо глубже волнистой поверхности океана. Да ладно, акулы в Тихом океане, потому что они следовали за рабами, – чушь собачья. Почему они до сих пор там? Плавают кругами и жалуются: «Ой, Гарольд, что-то давно нам ниггеров не перепадало – жаль, они такие вкусные»?

Вместо пепельницы Уинстон приспособил перевернутый эсэсовский шлем.

– Все, поехали.

Он накрыл губами банку, подпалил горку травы в покореженной емкости и сделал длинную затяжку. Выдохнув дым, увидел, как левая рука проповедника исчезла за краем экрана и ввела в кадр дородную негритянку среднего возраста. Крепкое объятие вжало левый бок женщины в подмышку миссионера, словно они были сиамскими близнецами. Уинстон представил женщину как жертву судебной системы Филадельфии – толпа тепло ее приветствовала.

По залу гулко разносился голос проповедника:

– Вы все знаете, что эта добрая, прекрасная женщина (очередное краткое появление платка), воспитательница замечательных черных детей (женщина согласно кивнула, благодарная за то, что кто-то решил защитить ее честь), высокообразованный учитель, не била ту белую женщину, как про нее рассказывают. Кто посмеет обвинить ее в жестоком избиении той женщины, сущей дьяволицы?

Женщина опустила глаза и наигранно прикрыла губы рукой, но ей не удалось скрыть жуликоватую ухмылку, которая против воли расцвела на ее лице. В ту же секунду зрители поняли, что она побила неизвестную белую женщину. До кафедры донеслись смешки. Улыбка на лице проповедника стала еще шире, и он еще крепче обнял женщину.

– И даже если так…

Хриплый от каннабиса смех Уинстона заглушил раскаты хохота, донесшиеся из динамиков телевизора.

Может, я кое-чему и могу научиться у этого клоуна, – подумал он. – Правы они или нет, это мои ниггеры.

Трава у Белого была забористая, настоящая «индика». Уинстон выдувал кольца дыма и смотрел, как они расходятся. В шее у него что-то щелкнуло; потом он внезапно потерял чувство осязания. Это длилось всего несколько секунд, но ему понравилось ощущение неспособности отличить собственное тело от всего, что его окружает. Йоу, я словно воздух. Нет, нет, воздух – это я. Чуваки мной дышат. Стоп, я и сам дышу собой. Сделай глубокий вдох, йоу, ты обкурился по самый нехуй.

Уинстон разрубил ладонью последние плававшие перед ним кольца дыма и снова сконцентрировался на телевизоре. Проповедник растворился в метели белой статики, потом хорошо одетый белый сообщил о существовании тайного общества иллюминатов. Гнусавый ведущий рассказывал, что все иллюминаты были выпускниками учебного заведения под названием «Невидимый колледж» и что они задают курс истории с XV века до нашей эры. Их основатели встретились в кампусе Университета Шумерии-Ура; в наше время занятия ведутся в подвальных лекториях Йеля. Пифагор, Магомет, Мартин Лютер, Исаак Ньютон, Вольтер, логические позитивисты Венского кружка, Умберто Эко и все американские президенты, за исключением Тафта, Картера и Рейгана (пешки), были выпускниками Невидимого колледжа. Распятие на самом деле было студенческой шалостью, которая привлекла излишнее внимание, из-за чего Иисусу пришлось перебраться во Францию. Его дипломная работа по писательскому мастерству «Нагорная проповедь» стала тем, что мы сегодня называем Библией. Первая мировая война была практикумом для студентов-отличников: Мао Цзэдуна, Лоуренса Аравийского и производителей горчичного газа. Вторую мировую, в которой нацисты выступили марионетками иллюминатов, устроили для демонстрации сильных и слабых сторон двух систем – коммунизма и капитализма. Махинации иллюминатов стояли за всеми громкими событиями второй половины XX века, включая энергетический кризис семидесятых, «письма счастья» и совершенно неправдоподобную победу нокаутом Бастера Дугласа, когда тот уложил самого Майка Тайсона.

При упоминании Бастера Дугласа у Уинстона включилась свойственная хорошей марихуане паранойя, и включилась на полную. Он слышал приглушенные голоса подосланных к нему иллюминатами головорезов, что-то обсуждавших за его спиной на тайном языке. Теневые хозяева мира пришли за ним, и во время допросов и пыток он будет оставаться в сознании.

– Борзый, вот ты где.

– Что ты смотришь?

– Трава здорово цепанула, да?

Уинстон не ответил, потому что его язык прилип к пересохшему нёбу. Фарик, Надин и Армелло сидели на кровати. Чарльз устроился рядом с ним на сундуке.

– Плюх, расскажи ему насчет банка.

– Борз, ты видел новый банк на Шестой и Второй, за углом от KFC?

Уинстон кивнул. Ограбление его интересовало, но оторваться от телевизора было невозможно. В кадре появился другой белый. Он развернул вниз проекционный экран, несколько раз потянув за колечко, чтобы застопорить.

– С двадцать второго ноября тысяча девятьсот шестьдесят третьего года правительство Соединенных Штатов скрывает от американского народа истинные обстоятельства покушения на Кеннеди. Я знаю правду. Скоро ее узнаете и вы…