— Привет, — улыбнулась я.

— Как самочувствие?

— Тебя интересует, не вернулась ли ко мне память? Кнесчастью, нет.

— Очень жаль, — серьезно ответил он и вышел изкомнаты, но буквально через несколько минут вернулся, на этот раз захватив ссобой стул, поставил его возле двери и уселся верхом. С минуту разглядывалменя, потом тяжко вздохнул. — Аня, — начал он тихо, косясь надверь. — Я твой друг, но я ничего не смогу для тебя сделать. Пойми, не япринимаю решения. Ты должна сама помочь себе. Выход только один: сообщить то,что они от тебя требуют.

— Они? — несказанно удивилась я, а он поморщился:

— Хорошо, мы.

— Это в самом деле единственный выход? — Япостаралась выглядеть заинтересованной.

— Ты даже не спросила, что бы мы хотели знать. —Вышло у него это обиженно.

— Зачем? — пожала я плечами. — Я ведь всеравно ничего не помню. Но если хочешь, что ж, расскажи.

Он долго сверлил меня взглядом, потом резко поднялся и,прихватив стул, ушел.

Мое упрямство объяснялось тем, что к этому моменту я ужетвердо решила ни с кем не сотрудничать. Решение принять чью-то сторону означалоновую кровь, а на мне её и так предостаточно.

Не то чтобы я тяготела к самоубийству, но ничего особенноменя на этом свете не удерживало, и единственная услуга, которую я моглаоказать человечеству, — это скончаться, не успев натворить новых пакостей,скончаться по возможности без лишних мучений. Но это, конечно, как бог даст.

* * *

За двое суток, что мне пришлось провести здесь, япрактически не спала, меня мучил все тот же кошмар, стоило прикрыть глаза исразу: большой холл, лестница, лицо из тумана, но главное — ужас, который яощущала во сне. Я развлекалась счетом, умножением трехзначных чисел и прочейчепухой в том же духе, но не выдержала и вроде бы уснула. Сон не был сном вбуквальном смысле, я ощущала, что я это я и нахожусь в комнате без окон, лежуповерх одеяла и пытаюсь бороться с оцепенением… Веки наливались свинцом, яопять бежала по лестнице, и тут меня позвал отец. Я слышала его голос такявственно, точно он был со мной в одной комнате.

Я проснулась в холодном поту, села на постели и поразиласьстранной тишине. Как будто я была одна во всем мире. Сердце забилось всумасшедшем ритме и вдруг замерло в предчувствии беды. В ту же секунду совсемрядом грохнула автоматная очередь, в ответ раздались выстрелы, ноотстреливались как-то вяло. Стрельба продолжалась не больше двух минут.Отдельные выстрелы и после этого звучали какое-то время, а дом вдруг ожил. Яслышала топот ног, хлопали двери, и мужской голос отдавал команды, а я злозасмеялась, потому что вдруг поняла, кто это. Наконец распахнулась и моя дверь,вошел мужчина в маске, посмотрел на меня и кивнул головой в сторону коридора.Тут же в комнату вошли ещё двое в масках, а я сказала насмешливо:

— Здравствуй, Иса. — Потому что узнала голос. Онвыдал длинное восточное ругательство и, подойдя ко мне, наотмашь ударил полицу. Я повалилась на кровать и поморщилась, потому что о кончине без мученийтеперь оставалось только мечтать.

Но продолжать он не стал, сгреб меня за шиворот и поволок изкомнаты, награждая пинками. Парни явно торопились, дом покинули бегом, яогляделась, но никаких следов недавней битвы не обнаружила, по крайней мере нитрупов, ни пленных. Выходит, охрана отступила, бросив меня в доме. Вещьневероятная.

Между тем меня подтащили к армейскому «уазику», надели наголову мешок и огрели по голове прикладом, я взвыла, но сознания не потеряла.«Уазик» несся на бешеной скорости, подпрыгивая на ухабах, вибрировал и грозилразвалиться в любую минуту. Где-то через полчаса мы поехали медленнее, нотеперь трясло даже больше. Еще пара километров очень плохой дороги, и наконецмашина остановилась. Впрочем, я не торопила события, и, как оказалось, ненапрасно.

Все ещё в мешке, меня вывели из кабины, кто-то держал меняза скованные руки, без конца дергая, точно собачонку на поводке. Мешок с головысняли, и я смогла оглядеться.

Мы находились в лесу, место было, безусловно, глухое и дажежуткое. Прямо над соседней елью зависла огромная луна, придавая всемупроисходящему нечто зловещее и почти фантастическое. Мужчины сняли маски, всвете фар я смогла увидеть их лица. Их было четверо, они стояли вокруг меня, ая зябко ежилась, ночь была холодной. Иса заговорил торопливо и чрезвычайноэмоционально, но я не особо вслушивалась. Трое других были мне незнакомы, или япросто была не в состоянии их вспомнить, а вот о своем былом соратнике зналапредостаточно: Иса был палачом, палачом по призванию, и равных ему в этом делене было. Помянув мою родню, отца-предателя и прокляв потомство до седьмогоколена, он немного выдохся и замолчал, желая перевести дух, а я спросила:

— Как ты меня нашел? — Ответил он в том смысле,что аллах все видит и помогает в праведном деле, но я на помощь аллаха никогдаособенно не рассчитывала и потому решила уточнить:

— Как ты узнал, где меня прячут?

Иса был недалеким человеком, но хитрым и недоверчивым, мойвопрос его насторожил. Он посмотрел мне в лицо, смачно сплюнул под ноги и вновьпробормотал ругательства. А я засмеялась:

— Ты глупец. Был глупцом, им и сойдешь в могилу. Тебяпровели, как сопливого мальчишку. Ты думаешь, ты герой, а на самом деле пляшешьпод чужую дудку. — Трое парней из свиты были хорошо вышколены, они стоялис каменными лицами, никак не проявляя интереса к нашей беседе, но в глазахближайшего ко мне мелькнуло беспокойство. — Кто тебя навел на этот дом, а?Человек, пожелавший остаться неизвестным, позвонил по телефону?

— Везде есть единоверцы, готовые послужить правомуделу.

— Разумеется. Ты отправил своих людей следить за этимдомом, а потом взял его штурмом. При этом защитники разбежались, и никто из нихне догадался пристрелить меня.

— Зачем твоим друзьям тебя стрелять? — усмехнулсяИса. — Ты продажная тварь, из-за тебя погибли наши люди…

— Занятно, — усмехнулась я. — Про каких людейты говоришь?

— Про всех, кого ты предала…

— Вот оно что. Должна тебя разочаровать: я никого непредавала. Видишь ли, у меня отшибло память, я мало что помню из своей прошлойжизни, поэтому никого не могу предать при всем желании. Конечно, ты неповеришь, но все так и есть.

— Меня-то ты помнишь? — засмеялся он.

— Еще бы. Тебя помню. Отца, Искандера… это он тебяпослал?