Скажи кто-нибудь молодому инквизитору еще полгода назад, что он почьему-либо указу будет выслеживать, похищать людей, жечь их, стрелять и резать, то парень бы просто покрутил пальцем у виска. Он что, бандит и отморозок, чтобы ввязываться в подобное? Любой подонок должен быть отдан в руки правосудия, а нелинчевателей. Так Салманов считал раньше… Но вот он уже несколько месяцев занимается истреблением инфестатов, взяв на себя роль не только судьи, но ипалача!

И самое странное во всем этом то, что Умар не ощущал угрызений совести или вины. Их совместные действия казались бойцу настолько оправданными и справедливыми, насколько это вообще возможно! И судя по тому, что количество инквизиторов, идущих заФакелом, день ото дня неуклонно возрастало, ликвидатор в своих суждениях был не одинок…

Иными словами, совсем неудивительно, что Салманову в настоящую секунду хотелось иметь рядом крепкое и надежное плечо. Плечо старшего товарища, источающего вокруг себя уверенность и решительность. Наставника, который одним только фактом своего присутствия вселяет веру в лучшее. Но нет. Его здесь не было. И это следовало принять как данное.

Одолеваемый собственными мыслями, боец остановился напротив палаты, за дверью которой должен ждать предназначенный для него человек. Умар замер в нерешительности, не находя мужества взяться за ручку. Но потом встряхнулся и отругал себя последними словами. «Всё! Хватит!» — мысленно проговорил ликвидатор. «Ты больше не зеленый курсант! Ты — полноценный инквизитор! Прекрати уже надеяться, что за тобой кто-то будет носиться и подтирать сопли!»

Подавив собственную робость, борец с нежитью вошел в палату и тут же окунулся в целый океан раздражения и недовольства, средоточием которого оказалась низкорослая полноватая санитарка. Помимо нее внутри находился только единственный пациент, безвольно лежащий на койке, над которым женщина проводила гигиенические процедуры. Работница госпиталя грубо хватала прикованного к постели парня, нервно дергала его за исхудавшие ноги и что-то отрывисто рычала, будто тот чем-то успел перед ней провиниться. А молодой человек стоически терпел все эти манипуляции, не отрывая от белого потолка печального взгляда.

—Я еще не закончила!— рявкнула санитарка, зыркнув исподлобья на визитера.— Дверь с той стороны закрой!

Салманов споткнулся на самом пороге, сбитый с толку этой вспышкой неприязни, но выходить даже не подумал. Напротив, он сделал полшага вперед, погружаясь еще глубже в водоворот чужой враждебности и брезгливости.

Инквизитору стоило большого труда отыскать в этом буйстве эмоций робкие отголоски чувств второго человека. Того, кого сейчас небрежно подмывала хамоватая работница госпиталя. И когда служащий все-таки смог за них зацепиться, то испытал жгучую обиду и досаду за раненого военного. Он уже пожертвовал своим здоровьем на благо страны, но родине этого было мало. Теперь она хотела забрать его душу и мертвое тело, чтоб израненный боец продолжал свою службу и после смерти. А эта сучья тумбочка на кривых ножках, вместо того чтобы проявить хоть капельку уважения к тому, кто защищал ее задницу на западных рубежах, окатывает его ледяным презрением?!

—Ты чё, не понял меня?!— заметив, что посетитель остался в дверях, тетка повысила голос и небрежно швырнула в тазик с несамой чистой водой длинные щипцы с ватным тампоном.— Выйди, я сказала! А тосейчас сам ему пеленки менять будешь!

Санитарка совсем не стеснялась в выражениях и нисколько не беспокоилась о том, что ее слова могут задевать раненного солдата. И уСалманова аж челюсти свело от нестерпимого желания заехать хабалке по щекастой роже. Нет, конечно жеУмар с этим своим порывом совладал, пусть и небез труда. Его с детства приучали к тому, что ни накакую женщину нельзя подымать руку. Ни вкоем случае. Ведь это чья-то жена, сестра или мать. НоАллах всемилостивый, как же хотелось!

—Ну тытугоухий или скудоумный?!— санитарка никак не унималась и уже встала в позу базарной бабки, готовящейся к скандалу.— ДВЕРЬ ЗАКРОЙ ИСТОЙ СНАРУЖИ!

Ух-х-х… молодой инквизитор прямо-таки ощутил, как горячая злоба растекается по его жилам. Но идти у нее на поводу — большая ошибка. Ничего кроме проблем и снижения рейтинга психоэмоциональной стабильности этим не добьешься. А потому действовать нужно иначе. Вот как бы наего месте поступил Факел?

Прикрыть глаза, глубоко вдохнуть. Отвернуться от толстой мегеры, чтоб не видеть ее исделать шаг из палаты, возвращаясь в коридор…

—Ну наконец-то!— донеслась Умару в спину очередная ядовитая реплика.— Где вас таких дуболомов только находя…

—КТО ЗАВЕДУЮЩИЙ ОТДЕЛЕНИЕМ?!

Салманов заорал на весь госпиталь так громко и так внезапно, что санитарка от испуга споткнулась об тазик и чуть не кувыркнулась на пол.

—ЗАВЕДУЮЩЕГО СЮДА, БЫСТРО!!!— сиреной вопил инквизитор, наводя панику на целом этаже.

—Ты чего?! А нузамолчи! Эй!— беспокойно запричитала работница госпиталя.— Совсем дурной?! Тише!

Но борец с нежитью на бубнеж позади себя не обращал никакого внимания. Он продолжал настойчиво зазывать начальство скандальной санитарки, пока вокруг него не собралась целая делегация из медиков.

—Что такое?! Что стряслось?!— вопрошала интеллигентного вида мадам, непрестанно поправляя толстые очки не переносице.

—В чем дело?! Вы кто такой?!— сердито хмурился лысоватый мужчина белом халате, накинутом поверх военного кителя.

—Пожалуйста, потише!— умоляла парня молоденькая медсестричка.— У нас же пациенты!

—Кто заведующий?!— чуть сбавил громкость Умар, обводя гневным взглядом всех троих.

—Мне не нравится ваш тон, товарищ младший лейтенант!— ожег бойца своим возмущением медик.

—Значит, вы?— наставил на собеседника палец ликвидатор.

—Да хоть бы итак, вы можете объяснить, в чем причина вашего неподобающего поведения?!— невольно отстранился врач от указующего перста визитера.

—Могу! Вот в ней!

Палец, доселе смотрящий заведующему в переносицу, с неотвратимостью танковой башни пополз в сторону скандальной санитарки, которая быстро поняла, чем пахнет воздух. Она сейчас стояла на подгибающихся ногах, вжимаясь в стенку, а еекрасная физиономия посерела, сливаясь цветом с медицинской туникой.

—А поконкретнее?— попросил врач, награждая тетку в палате тяжелым взглядом.

—Хотите конкретнее?! Да пожалуйста!

ИУмар заговорил. Эмоционально, красочно, порывисто. Борец с нежитью никогда не замечал за собой выдающихся ораторских навыков. Однако сейчас он сумел очень подробно описать то, чему стал свидетелем, изливая все свое негодование на головы троицы слушателей.

Конечно же, Салманов не был совсем уж наивным дурачком. Он прекрасно осознавал, что подобная наглость младшего медперсонала может взойти только на почве попустительства начальства. Скорее всего, каждый из этих людей прекрасно знал, как именно в ихотделении ухаживают за больными. Но ничего не делал. Это сейчас они исправно хмурятся и согласно кивают в такт словам Умара, будто непричастные. Ведь никто из них не хотел, чтобы импульсивный южанин с инквизиторским крестом на шевроне подумал, что они одобряют действия своей коллеги. А томало ли, чего на уме у этого смуглого крепыша… Но стоит Салманову уйти, как все вернется в старое русло.