– Лампа, многие люди ошибочно считают,что обладают большими ценностями. Допустим, ваша бабушка, умирая, вынула из-подподушки растрепанный томик и торжественно заявила: «На, внученька, этоуникальное издание, чудом сохранившаяся книга, продай ее и купи себе квартиру».Вы мчитесь в букинистический магазин, предвкушая барыш, и тут начинаютсяразочарования. Книжонка оказывается не редкостью, таких много. К тому же она вплохом состоянии, отсутствует несколько страниц. Значит, особого интереса длябиблиофила она не представляет, ваша бабушка ошиблась. Да, есть картины,почтовые марки, фарфор, манускрипты, письма великих людей, за эти вещи можновыручить не десятки, а сотни тысяч, миллионы. Но мода меняется. Допустим, впрошлом году полотна Айвазовского стоили запредельно, а нынче их цена упаланиже батареи. Двадцать лет тому назад на Филонова не было спроса, сегодня к егоработам не подступиться. Что же касается не особо популярных вещиц типа… э…сигаретных пачек или пивных пробок, то они неинтересны широкому кругу людей, вмузеях, сами понимаете, такое не выставляют, и здесь порядок цен совершенноиной. Ваша фишка может заинтересовать Пряхина, но во всей Москве только егоодного, и он это понимает. Не следует рассчитывать на десятку, это нереальнаяцена. Думаю, больше тысячи баксов он не даст. Кстати, ваш «раритет», как японял, не в лучшем состоянии?

– Ну да, – подтвердила я.

– Стоимость поцарапанной, покоробленной,в общем, слегка потерявшей вид вещи мгновенно удешевляет ее. Понимаю, обиднослышать такое, но фишка не принесет вам дохода.

– Спасибо, – поблагодарила я Илью.

– Пожалуйста, – вежливо ответилжурналист, – извините, если я вас расстроил. Кстати, в Москве имеетсяклуб, где общаются коллекционеры, занимающиеся, простите, ерундой. Онназывается «Хоббимания», расположен на Люсиновской улице. Съездите туда,тамошний директор Ваня Муркин даст вам полнейшую консультацию, он знает всех,кто увлекается коллекционированием, это не человек, а справочник. Если скажете,что вы от Кабанова, он встретит вас, как родную. Ехать туда надо после обеда,Ванька к трем приходит, он в клубе каждый день, без выходных и праздников.

Уже лежа в кровати, я еще раз мысленнопровертела в голове ситуацию. Похоже, фишка не является сверхценностью, она непринесет никому богатства, так что не стоило устраивать ради нее масштабныйспектакль. Но тем не менее вор рискнул. Может, все-таки его интересовалашкатулка? Ага, он взял ее, полюбовался и… вернул назад.

Внезапно мне стало жарко, и я села в кровати.Стоп! Грабитель явно не хотел, чтобы мы догадались о том, что в квартире шариличужие руки. Вор филигранно вытащил у меня ключи, а потом оставил их лежать удвери. Значит, мерзавец знал: я рассеянна, найдя квартиру открытой, сначалаиспугаюсь, но потом увижу ключи и мигом сделаю вывод: вот балда, ушла, забыв заперетьзамок. Хорошо, тут нет никаких неясностей. Но скажите мне, каким образом ворвернул коробку? Он что, пришел к нам в гости и незаметно поставил ее в шкаф?Так ведь никто из посторонних не появлялся! Следовательно, у пакостника естьключи. Он успел сделать оттиск! И в любой момент способен войти сюда! Ночью!Хозяева мирно спят в постельках, собак наших разбудить трудно, и они никогда нешумят, если в дверь не звонили.

Меня вымело из-под одеяла, на цыпочках япобежала в прихожую и задвинула щеколду. Так, необходимо поменять замок. Скажудомашним, что у меня украли сумочку, и вызову слесаря. А еще я не успокоюсь,пока не пойму, что за чертовщина происходила со шкатулкой и зачем потребовалосьстолько усилий, чтобы стащить грошовую фишку.

Вернувшись в комнату, я залезла под одеяло,свернулась клубочком и внезапно опять лишилась сна. Илья Кабанов мог ошибаться!Он всего лишь журналист, правда, работающий в издании, посвященномколлекционерам. Но все равно борзописец не является экспертом. Необходимо встретитьсяс Ваней Муркиным. Вдруг он скажет, что фишка – невероятно дорогая вещь?

В девять утра я вошла в темную приемную морга,откуда когда-то забирали гроб с телом Полины Брызгаловой, и стала озираться. Впомещении было две двери, обе украшали таблички: «Вход строго воспрещен».Поколебавшись пару мгновений, я постучала в одну створку, распахнулосьокошечко, показалось лицо молодого мужчины.

– Кто? – без особых церемонийспросил он.

– Евлампия Романова, – растеряласья.

Форточка с треском захлопнулась.Обескураженная приемом, я снова поскребла по деревяшке, вновь возникла та жеморда.

– Стой спокойно, – велел мужик ипропал.

Потянулись минуты. Холод проник под легкуюкуртку, меня затрясло в ознобе.

– Такой нет, – заявил санитар,высовываясь в отверстие. – Вы ничего не перепутали? Евлампия Романоваотсутствует.

– Это я! Жива пока!

– Ну ё моё! – разозлился тип. –Я тело ищу, а она себя называет. Ну не дура ли? Назови покойника!

– Примерно два года назад в вашем моргележала Полина Брызгалова. Нельзя сейчас узнать, кто ее одевал, гримировал ивыдавал родственникам?

Окошко вновь захлопнулось, зато распахнуласьдверь, из нее вышел полный парень в мятом халате.

– Ты охренела? – насмешливо спросилон. – Два года назад! Я такого еще не слышал. Во народ! Вчера бабкапришкандыбала, сын у нее помер. Тело выдали, забрала, расписалась, похоронила исюда заявилась. Часы, говорит, у покойника были, отдайте, а то в милициюсообщу, какие вы воры. Но эта хоть через неделю приплюхала. А ты – два года!

– У меня нет претензий.

– Тогда чего?

– Просто надо поговорить с санитаром,который занимался Брызгаловой.

– Зачем?

– Надо.

Служащий вытащил сигареты.

– Тебе надо, ты и ищи!

– У вас, наверное, есть книгаучета? – спросила я. – Талмуд, куда заносится информация о выдачетел.

– Ну.

– Если посмотреть ее за нужный год, томожно найти запись про Брызгалову.

– Ну.

– Легко узнать, кто дежурил и отдалродственникам покойную.

– Ну.

– Мне очень-очень надо найти этогоработника! – закончила я речь и вынула кошелек.

Санитар благосклонно взял купюры и открылдверь.

– Входи.

Я заколебалась, мужчина правильно истолковалмои сомнения.