***

А теперь немного о личном. В подростковом возрасте я читала Драйзера, в частности его романы «Сестра Керри», «Дженни Герхард» и «Американская трагедия» – запоем. Не могла оторваться, слезы душили. Сейчас же к художественным достоинствам «Финансиста» отнеслась более чем спокойно. Некоторые западные критики называют эту книгу одним из лучших американских исторических романов. Не могу с этим согласиться. Как писатель Драйзер в подметки не годится ни Лондону, ни Дос Пассосу, ни Синклеру Льюису, не говоря уже о Стейнбеке и Фолкнере. Язык суховатый, характеры простенькие, действие развивается вяло, интрига не цепляет, многословие утомляет – очень много повторов. Я уже давным-давно поняла, в чем Каупервуда обвинили, а Драйзер в двадцать пятый раз это объясняет, и так длинно!.. Перевод его романа, с точки зрения финансистов, ужасен. Если кто-то готов наступить на горло своему эстетическому чувству, то может прочитать произведение ради экономической «начинки», а если не готов, то можно оставить счастливый пробел в образовании.

Эптон Синклер из тех американских писателей, которых активно переводили на русский при советской власти по причине его теоретического и практического сочувствия рабочему движению: он не только сопереживал социалистам и обличал индустриальное рабство, но и дал денег на строительство коммуны. Синклер считается писателем, принадлежавшим к движению «разгребателей грязи» (Muckrakers), целью которого было предание гласности махинации крупных корпораций и биржевых дельцов, а также выведение на чистую воду коррумпированных чиновников.

Синклер любил писать о крупных американских воротилах начала века, сколотивших состояние на угле, тушенке, стали или автомобилях. Роман «Автомобильный король» – о Генри Форде, в главе про «Конвейер» нашей книги мы цитируем самый известный его роман «Джунгли», рассказывающий о воротилах мясного рынка. Ну а в «Дельцах» (по-английски The Money Changers, более точный перевод – «Менялы», 1908) прототипом одного из главных героев является Джей Пи Морган – крупнейший финансист рубежа XX века. Действие в романе разворачивается перед и во время паники на Уолл-стрит в 1907 году.

Практически в любой книге по финансовой истории США можно прочитать о том, как благодаря решительным действиями семидесятилетнего Джей Пи Моргана, к тому времени почти отошедшего от дел, удалось усмирить банковскую панику осени 1907 года. Морган поддерживал рынок практически всем своим состоянием, обращался к вкладчикам с воззваниями о том, что он не даст банковской панике разрастись. Ему поверили, и все успокоилось.

А чтобы банковский кризис не повторился, в 1913 году создали Федеральную резервную систему (ФРС) и ввели страхование банковских вкладов. Сочли, что второго Моргана может в следующий раз и не найтись, а если даже и нашелся бы, то нехорошо ставить всю финансовую систему в зависимость от одного человека. С тех пор в США набегов на банки не наблюдалось.

Роман Эптона Синклера «Дельцы» дает повод усомниться в этой истории. В нем паника представлена срежиссированной, и именно Морган, выведенный под именем Дэна Уотермана, является постановщиком этого спектакля.

Не исключено, что этот сюжетный ход автором не выдуман, а отражает реальные события. В 1907 году панику спровоцировало падение третьего по величине банка Нью-Йорка Knickerbocker Trust. Вкладчики начали забирать вклады и из других банков. Выстраивались огромные очереди. Это поставило нью-йоркские, да и региональные банки на грань разорения. В тот момент Джей Пи Морган действовал, по сути, как центробанк. Он аккумулировал колоссальную по тем временам сумму – 110 млн долларов, которая включала его личные средства, деньги банкиров, не попавших под удар, и государственную помощь[42]. Эти деньги были предоставлены тем институтам, которые нуждались в поддержке больше всего.

Город Нью-Йорк был спасен от банкротства, фондовый рынок – от крупного коллапса, банковская система – от полного краха, а Морган въехал в историю на белом коне.

Однако белый конь оказался забрызган грязью. На пике кризиса президент Теодор Рузвельт разрешил Моргану поглотить Tennessee Coal, Iron and Railroad Corporation (TCI) примерно с такой формулировкой: чтобы спасти брокерскую фирму, оказавшуюся на грани разорения, и прекратить финансовое кровопролитие на Уолл-стрит[43]. По сути, отблагодарил. Морган был крайне заинтересован в этой сделке, поскольку контролировал добрую часть сталелитейной промышленности и железных дорог и мечтал о поглощении крупнейшего конкурента. Поскольку антитрестовское (то есть антимонопольное) законодательство уже существовало – регулировавший монополии закон Шермана был принят в 1890 году, то, согласно букве закона, это поглощение было невозможным. А тут прошло как по маслу. В результате Морган прибрал к рукам треть всех железных дорог и 70% сталелитейной промышленности США.

Предложение позволить Моргану поглощение TCI повлекло за собой два слушания в конгрессе. Ситуацию усугубляли подозрения, что Морган срежиссировал панику, чтобы протолкнуть нужное ему решение относительно TCI. И эти подозрения были отнюдь не беспочвенными.

Коллапс Knickerbocker Trust произошел на пике процветания, когда его вроде бы ничто не предвещало потрясений. Тотчас же последовал пресс-релиз Моргана, который провоцировал набег еще на один крупнейший банк. Помимо этого, во время паники Морган практически единолично решал, кому выдавать помощь, а кому нет, что позволило поставить под контроль и некоторые независимые банки, и страховые компании.

Сенатор от штата Висконсин Роберт Лафоллет в ряде выступлений в конгрессе в марте 1908 года заявил, что паника была средством политического давления и экономического террора Моргана, его способом закабалить банкиров, раздеть мелких вкладчиков и получить контроль над депозитами физлиц в банках и страховых компаниях. По мнению сенатора, кризис был «тщательно спланирован и мастерски реализован» и «прекрасно» сработал. Банки Моргана и Рокфеллера получили 50 млн долларов государственных денег в качестве одномоментной выгоды, но кризис также позволил протолкнуть банковское законодательство, которое давало банкирам с Уолл-стрит беспрецедентный контроль над денежными потоками страны.

«Теорию заговора» пытается обосновать Дэвид Циммерман в книге «Паника! Рынки, кризисы и толпа в американской литературе»[44]. Синклер уверял, что получил инсайдерскую информацию о том, что паника была срежиссирована, от своего друга – уолл-стритского юриста, который встречался с президентом Knickerbocker Trust в самом начале паники, буквально за несколько часов до самоубийства последнего.