я способен; я не теряю головы из-за чувств. Какое мне дело до смерти императора? Его я люблю даже меньше, чем его сына.

Холодные слова неприятно кольнули меня. Но ничего нового я не услышала, и было бы наивно рассчитывать на иное.

– Я знаю, на что ты был способен, – загадочно сказал Уганг. – Имейте в виду, что армия не будет слушать никого, кроме меня. И она не остановится на Небесной империи, поглотит все царства, даже ваши земли и земли смертных.

Вэньчжи стиснул зубы.

– Уйми свои гнусные амбиции, верни украденных тобой духов – и мы отпустим тебя. Даже не станем искать возмездия. Сможешь построить новую жизнь, получишь второй шанс, чтобы сделать ее стоящей, пусть даже этого и не заслуживаешь.

– Нет. – Глаза Уганга превратились в осколки мутного льда. – Я лучше умру, зная, что мои цели достигнуты, что моя месть свершится, чем начну с нуля. Пусть царства превратятся в прах, если я не смогу ими править. Ты не можешь меня напугать. Я пережил свои худшие кошмары и стал сильнее.

Взгляд его поднялся к темнеющему небу.

– Закат почти настал. Ты отпустишь меня или рискнешь всеми? Кто-то из вас может выжить. Конечно, не все. Не говоря уже о невинных обитателях миров наверху и внизу, чья кровь обагрит ваши руки.

Я подавила инстинктивный протест, яростное желание заставить Уганга страдать. Раньше я никогда не испытывала истинного удовольствия от убийства, но сейчас могла бы прикончить его без колебаний. Пусть Небесный огонь трещал бы на его лице, искаженном от пронизывающей до костей муки, которую я так хорошо знала. И все же это принесло бы лишь краткое облегчение, как обычная повязка на гноящейся ране.

Я посмотрела на Шусяо. Подруга лежала на земле, внимательная, хотя и спокойная, ее глаза окружали багровые синяки. На самом деле выбора нет; ставки слишком высоки. Мы в меньшинстве, ослаблены, уязвимы. Даже если бы сбежали с помощью драконов… я бы не смогла жить, зная, сколько людей умрет в империи и за ее пределами, терзалась даже за императора, не говоря уже о Ливее.

Я проиграла. «Нет, – напомнила я себе, – это еще не конец». И если победа означала гибель бесчисленных невинных людей, то в ней нет здравого смысла.

– Отзови своих солдат и покинь это место. Нас ты отпустишь и не станешь преследовать, – медленно сказала я.

– Пока, – согласился Уганг. – Дам вам день на отдых.

– Вообще не станешь, – заупрямилась я. – Мы больше не хотим иметь с тобой ничего общего.

– Я никогда не соглашусь на это, – отрезал он.

– Почему? Что еще тебе от нас нужно?

Он ничего не сказал, просто посмотрел на меня своими бледными глазами. Враг не смягчится и не расскажет нам больше.

– Дай неделю, – предложила я. В голову пришла еще одна идея. – Еще ты оставишь в покое Восточное море и не станешь грозить им за сегодняшнее.

– Хорошо. Их оскорбление оплачено кровью. Я не стану требовать большего, если они не выступят против меня. – Уганг посмотрел на солнце. – Мы договорились?

– Откуда мне знать, что ты сдержишь слово? – Этот урок я получила от Небесной императрицы.

– Клянусь в этом честью своих родителей. Тех, кто дал мне жизнь, кем дорожу, хотя их уже давно нет. – Он прижал кулак к груди. – Если нарушу эту клятву, пусть их духи никогда не обретут покоя и будут преследовать меня вечность.

Я поверила ему. Как ни тошно было признавать, но смерть Уганга не вернет наших близких, и, по крайней мере, мы получили временную передышку. Когда Вэньчжи убрал меч от шеи Уганга и его путы исчезли, он направился к своим солдатам. Те сразу же окружили его, склонив головы в ответ на команду и крепко сжав гуаньдао. На мгновение я испугалась предательства – но, похоже, в нем еще оставалась крупица чести, несмотря на то что он высмеивал добродетель. Облака спустились на берег, Уганг запрыгнул на одно из них, и его армия устремилась следом.

Принц Яньмин хрипло закашлялся. Я упала на колени рядом с ним. Слова сорвались с моих губ, ужас охватил меня от мысли, что время на исходе:

– Прости, я обещала тебя сберечь.

– Ты и сберегла. – Он облизывал губы, такие потрескавшиеся и бледные. Его дыхание стало еще более хриплым, каждый сдавленный вздох пронзал мою грудь. – Драконы. Я никогда не спрашивал тебя, какие они.

Разве он их не видел? Неужели смерть затуманила его взор, окутав тьмой? Мы не сумели спасти Яньмина… но, возможно, могли бы подарить ему последний проблеск радости.

Я повернулась к драконам и низко поклонилась.

– Пожалуйста. Вы нужны мальчику.

Звери подобрались ближе, их огромные тела загораживали красный бок солнца. Хвосты хлестнули воздух, и нас осыпало песком. Принц Яньмин с внезапной силой вырвал свою руку из моей и потянулся к ним. Его рот безмолвно открылся, глаза вспыхнули тоской, когда задержались на великолепных существах. Жемчужный дракон с его сияющей чешуей оттенка лунного света, Длинный дракон, пылающий, как пламя, дракон цвета глубочайшей ночи и золотой, как летнее солнце.

– Вы можете спасти его? – Отчаяние окрасило голос принца Яньси, он смиренно упал на колени.

«Это не в наших силах», – бесконечная печаль звучала в их словах.

Длинный дракон мягко склонил голову ко лбу принца Яньмина, малиновая чешуя сверкала на фоне пепельной кожи. Дрожь восторга пробежала по телу мальчика. Он высвободил другую руку из хватки брата и без тени страха обнял шею дракона.

– Ты настоящий, – прошептал принц Яньмин, прижимаясь щекой к челюсти зверя, и остальные драконы подошли ближе, образуя круг. Слеза скатилась из уголка глаза малыша, растворившись в песке.

«Не бойся, дитя, – сказал ему Длинный дракон, но по своей милости позволил нам тоже услышать. – Мы присмотрим за твоим духом. Можешь летать с нами столько, сколько пожелаешь, или сольешься с морем, когда захочешь».

Драконы наклонились к мальчику, их янтарные глаза сияли, а пасти раздвинулись в нежной улыбке. На лице принца Яньмина расцвела ответная, такая теплая и красивая, что во мне вспыхнула дикая надежда. Но затем его веки закрылись, руки безвольно упали. Последний вздох сорвался с губ, аура погасла, как пламя свечи на конце фитиля. И не осталось ничего, кроме тишины и этой всепожирающей боли в сердце.

Глава 24

Он ушел. Кожа остыла, конечности обмякли. Его сияние погасло, как гаснет фонарь. Принц Яньси склонился над телом брата, его плечи дрожали от горя.

– Соболезную. – Эти слова были жалким эхом охватившей меня печали. Я так много хотела сказать, но ничего не выходило, каждая бессмысленная фраза рассыпалась, как песок под ногами. Как я могла облегчить его боль, когда сама тонула в ней? Я полюбила принца Яньмина за то короткое время, что знала, а брат любил его всю жизнь.

– Надо идти. Уганг может передумать и вернуться. Нельзя слепо доверять его чести, – предупредил Вэньчжи.

– Я отнесу его домой. – Принц Яньси просунул руки под плечи и колени брата, крепко обнял его и медленно поднялся на ноги. Его тусклый взгляд остановился на лице принца Яньмина, застывшем в неестественной неподвижности, этой маске смерти, которую ему теперь носить вечно.

В моей груди билось желание последовать за ним, увидеть, как принц Яньмин упокоится в Восточном море. Эгоистичная прихоть; я не смела навязываться им в гости, их царство и так погрузится в траур.

Я судорожно вздохнула, впиваясь зубами в губу. Мы с Яньмином попрощались, я не могла просить о большем и невольно нащупала бумажного дракона, которого сделал для меня юный принц, края фигурки все еще были четкими. «На память, – взмолился мой разум. – Оставь что-то на память о нем». И все же мне ничего не требовалось, чтобы сохранить его образ в сердце. Дрожащими пальцами я сунула бумажного дракона в безвольную руку принца Яньмина. Нагнувшись, прижалась губами к его холодному лбу… и заплакала. Слезы навернулись на глаза, потекли по щекам. Мое дыхание стало прерывистым и хриплым.