Зазвонил телефон. Клинт ответил и снова повернулсяк Марку.

– Примерно через час послышались ругань ипроклятия. Трейлер просто качало. Мы заперли дверь. Рикки заплакал и спряталсяпод кровать. Потом мама стала звать меня. Мне было всего семь лет, а мамахотела, чтобы я ее спас. Он бил ее смертным боем, швырял, пинал ногами, содралс нее рубашку, обзывал шлюхой и неряхой. Я и не знал тогда, что эти словаозначают. Я заглянул на кухню. Он меня увидел и швырнул мне в голову банкуиз-под пива. Мама попыталась выбежать из дома, но он ее поймал и содрал с неебрюки. Господи, как же он ее бил! Потом он сорвал с нее белье, выбросил наулицу совершенно голую, где, конечно, уже собрались соседи. Потом онрассмеялся, стоя над ней, и ушел, оставив ее там лежать. Это было ужасно.

Клинт наклонился вперед и ловил каждое слово.Марк говорил монотонно, без всяких эмоций.

– Когда он вернулся в трейлер, дверь, конечно,была открыта, и я ждал его. Я поставил у двери стул с кухни, влез на него ипочти что снес ему голову ко всем чертям бейсбольной битой. Попал прямо поносу. Я плакал и был перепуган до смерти, но я навсегда запомнил тот хрустящийзвук, когда бита коснулась его лица. Он упал на пол, и я еще раз ударил его вживот. Я хотел хорошенько заехать ему в пах, решил, что там больнее. Вы жезнаете? Я размахивал битой как сумасшедший. Еще раз съездил ему по уху, нодальше пошло хуже.

– Что случилось?

– Он встал, ударил меня по лицу, сбил с ног,выругался и принялся бить ногами. Помню, я был так напуган, что не могсопротивляться. Все его лицо было залито кровью. Воняло от него ужасно. Онрычал, бил меня и сдирал с меня одежду. Я принялся изо всех сил лягаться, когдаон взялся за белье, но он все равно все содрал и выкинул меня наружу. Голого. Ятак думаю, он хотел вытащить меня на улицу к матери, но к тому времени онадоползла до двери и упала на меня.

Он рассказывал все спокойно, как будто делалэто уже сотни раз и выучил наизусть. Никаких эмоций, только факты, изложенные вкоротких предложениях. Он смотрел то на стол, то на дверь, но говорил незапинаясь.

– Что дальше? – спросил Клинт, едва дыша.

– Один из соседей вызвал полицию. Понимаете, всоседних трейлерах все прекрасно слышно, так что соседи вместе с нами прошличерез это. И ведь то была далеко не первая драка. Я помню, как на улицезамелькали синие огни, и он спрятался где-то в трейлере. Я и мама, мы быстроподнялись, вбежали в дом и оделись. Все равно кое-кто из соседей видел меняголым. Мы попытались до полицейских смыть кровь. Папаша внезапно успокоился иразговаривал с полицейскими совсем по-дружески. Мы с мамой ждали на кухне. Унего нос раздулся, как мяч, и полицейские больше интересовались его лицом, чеммной и мамой. Он одного полицейского называл Франки, будто они приятели.Полицейских было двое, и они нас разделили. Франки увел отца в спальню, чтобыон остыл. Другой сел с мамой на кухне. Они так всегда делают. Я пошел в нашукомнату и достал Рикки из-под кровати. Мама потом рассказывала, что отец нупросто подружился с полицейскими, сказал, что это просто семейная ссора, ничегосерьезного, и что все в основном из-за меня, потому что я без всякой причинынапал на него с бейсбольной битой. Ну, полицейские отнесли это происшествие кразряду домашних ссор, как и в прошлые разы. Никаких обвинений ему предъявленоне было. Они увезли его в больницу, где он провел ночь. Пришлось ему какое-то времяпоносить этот страшный гипс на носу.

– А как он с тобой разобрался?

– После этого случая он довольно долго не пил.Извинился перед нами, обещал, что такое больше не повторится. Он бывал иногданичего себе, когда не пил. Но потом стало еще хуже. Опять дрался и все такое. Вконце концов мама подала на развод.

– И он хотел, чтобы вас отдали ему...

– Ага. Он врал в суде, и довольноправдоподобно. Он ведь не знал, что я буду давать свидетельские показания, такчто заявил, что мама врет насчет всего остального. Он был в суде такойспокойный и невозмутимый, и наш придурок адвокат не мог с ним ничего поделать.Но когда я стал давать показания и рассказал про бейсбольную биту, про то, какон сорвал с меня одежду, так судья чуть не расплакался. Он ужасно разозлился намоего бывшего папашу, обвинил его во лжи. Сказал, что стоило бы засадить его втюрьму за вранье. Я сказал, что именно это он и должен был сделать. – Маркнемного помолчал. Теперь он говорил медленнее, как будто запал прошел. Клинтвсе еще сидел как завороженный. – Конечно, Хэк счел своей заслугой эту еще однублестящую победу в суде. Он пригрозил, что подаст на маму в суд, если она емуне заплатит. У нее было немного денег, так он звонил дважды в неделю, требуяостаток гонорара. Ей пришлось объявить себя банкротом. Потом она потерялаработу.

– Значит, сначала вы прошли через развод, апотом – банкротство?

– Ага. И адвокат, занимавшийся банкротством,тоже был настоящий кретин.

– Но тебе нравится Реджи?

– Конечно. Реджи в порядке.

– Приятно слышать.

Зазвонил телефон, и Клинт взял трубку. Юристиз суда по делам несовершеннолетних желал получить какую-то информацию оклиенте, и разговор затянулся. Марк отправился на поиски горячего какао. Онпрошел мимо комнаты для заседаний, вдоль стен которой стояли полки с красивымикнигами. Нашел крошечную кухню рядом с комнатой для отдыха.

В холодильнике был “Спрайт”, и он открылбанку. Клинта поразил его рассказ, это точно. Он опустил много подробностей, новсе, что он рассказал, было правдой. Он гордился собой, тем, что сумел защититьмать, и тем, что его рассказ всегда поражал слушателей.

Потом крутой парнишка с бейсбольной битойвспомнил о нападении с ножом в лифте и сложенной фотографии. Вспомнил о материв больнице, одинокой и беззащитной. И снова почувствовал страх.

Он попытался открыть пачку соленого печенья,но руки у него дрожали, и пакет никак не поддавался. Его трясло все больше, онне мог справиться с собой. Марк опустился на пол, пролив “Спрайт”.

Небольшой дождь прекратился как раз вовремя,чтобы дать возможность секретаршам разбежаться группками по трое и четверо впоисках ленча. Небо было серым, под ногами – мокро. За каждой машиной тянулисьоблачка пара. Реджи и ее клиент свернули с Третьей улицы на Мэдисон-стрит. Влевой руке она несла портфель, а правой держала его за руку. Они с трудомпробирались сквозь толпу. К тому же у нее было много дел, и она спешила.