пойдет, так хоть жеребятки будут крепкие, крупные. Глянь, какая здоровая, молодая…

— Фррр! — кобылка снова клацнула зубами, дернула рыжей гривой.

— Но-но… Тебя сюда не кусаться привезли! — мужик засадил кулаком по деревянному столбу, перепугав лошадь до дрожи.

— Зачем вы так? — вскрикнула я, пробираясь в стойло.

Варвары! Ташерцы!

Подошла решительно к кобылке, поймала испуганный взгляд чистых голубых глаз. Да, не всякой дано сбежать…

Не замечая угроз конюха, я быстро обняла крупную голову и ткнулась лбом в белую звездочку. Тише, девочка! Запуталась пальцами в шелковистой гриве, вдохнула запах свободы, что чудился в рыжей шерсти… Кобылка его еще помнила, еще помнила. В отличие от меня.

— Ее Тарьей звать, — лениво выдал конюх. — В переводе со старого ташерского значит «Жемчужинка». Как по мне, так то не жемчуг, а колючка пугливая, бестолочь…

— Кто ее так назвал? — я удивленно обернулась.

— Сир Нетфорд. Он все надеется, что дикарка станет послушной и пригодной для езды юных леди, но… Вы уж лучше пока на Айке. Мне головы не сносить, ежели эта строптивица кого сбросит.

Конюх поправил оголовье на жеребце и передал мне поводья.

— Можно на Айке? — глянула удивленно на врученный повод.

— Дозволено, — покивал мужик и отошел обратно к своим тюкам. — Ежели раньше не сбросил, то и теперь не станет.

Дважды меня приглашать не пришлось: воспользовавшись деревянной приступкой, я запрыгнула на Айка и расправила плащ.

Я-то думала, мне придется вымаливать разрешение взять кого-то из коней. Пешком да по снегу я до пустыря не доберусь… А выходит, герцог уже распорядился. И дозволил. И… это все равно не мешало на него злиться. Огонь в животе клокотал, точно действующий вулкан острова Маути.

Мне не нужно было стоять на башне и заглядывать в чужие окна, чтобы догадаться, как сир Нетфорд коротает вечер. Теперь варховой «светлости» доступны все органы чувств, чтобы сполна насладиться обществом аскарки!

Пенившаяся внутри стихия требовала выхода. Едва Айк доскакал до пустыря, я спрыгнула на снег и побежала к одинокому деревянному манекену. Тот так и стоял посреди белой площадки, воткнутый в мерзлую землю.

Сорвав перчатки, я с яростным рыком скатала на ладони огненный шар и запустила в мерзавца.

— Вархов ледяной истукан! — швырнула еще один. И еще. — Их граксова светлость, темная, мрачная и такая… Аррр!

Огонь булькал в животе, разбрызгивался с рук, с трудом формируясь в яркие пламенные шары. Ярость требовала выхода здесь и сейчас. Иначе я просто спалю ташерскую крепость к граксовой бабушке, не оставив и горстки пепла демонам изнанки!

— Получай, гхарр… р-рогатый…

Ругаться я не умела, это верно. Но у меня впереди была вся жизнь в сером, холодном, грубом Ташере, чтобы научиться.

Ветер внутри еще сильнее подстегивал, раздувал пожар!

Мне бы стоило Эйдана представлять, в сердцах поколачивая манекен огненными плетьми… Но муж мой никак не представлялся. Он почти не занимал мыслей — все были отданы на откуп старшему герцогу.

Стоило зажмуриться, я видела гордый нос Нетфорда, всунутый в черные волосы, украшенные алыми бутонами…

— Гор-рный! Парнок-копытный! — сбивчиво шептала, сгорая в собственной ярости.

Я метила в голову, как и велел сир Нетфорд, предлагая мне тренировку. Но огненные шары упорно срывались ниже. Куда-то на уровень воображаемых дымящихся брюк…

— С криком у вас лучше получается, юная ланта. Прямо хорошо, — сообщили сзади, заставив нервно оглянуться.

Последний шар, спрыгнувший с ладони, полетел в Браксаарда. Старый вояка успел увернуться и теперь глядел на меня с укором.

— Да что вы здесь?..

— Их светлость попросили меня за вами приглядывать, — пробурчал Браксаард, отводя ошалевшего Айка в сторону. Подальше от бешеной огненной леди.

— Которая из граксовых «светлостей»?

— Которая в следующий раз пускай сама приглядывает… Мне еще дороги мои седины, — прокряхтел рыжий старик, протирая снегом раскрасневшийся лоб.

Даже Марибо, взрастивший не одно поколение ташерских воинов, не смог сладить с моей буйной стихией. Хотя к концу тренировки благодаря его подсказкам у меня получилось вполне сносно наполнить чашу огнем. Почти не растопив снег под ней. В конце концов, эта лужа была совсем маленькой!

Спустя час пустырь напоминал поле битвы. Место сражения ледяного воинства с вулканическим големом, плюющимся пламенными брызгами… Манекены сочились дымком, в белом снежном покрове чернели дыры, аромат паленой древесины напрочь убивал зимнюю свежесть.

Зато во мне почти не осталось запала и я перестала поминать рогатых парнокопытных.

Я присела рядом с Браксаардом на сваленные тюки. Старый вояка открутил крышечку с магического термоса, наполнил чашку чем-то пряным и крепким и протянул мне.

— Грейтесь, юная ланта, и я провожу вас обратно.

Подавив в себе тягостный вздох — возвращаться в замок не хотелось, — я отхлебнула. По языку разлился огненный взвар, отдающий перцем, медом и травами.

— Вы давно служите в Ташере?

— Половину жизни, а то и больше, — вояка налил себе и уставился в густую вечернюю синеву. Выставил руку вперед, отмерив от земли небольшое расстояние. — Нынешних герцогов помню еще во-о-от такими.

— И вы добровольно променяли прогрессивный Эррен на… традиции севера? — уточнила осторожно, выискивая в голове самые деликатные формулировки. Без «варваров», «дикарей» и «горных гхарров».

— Меня в некотором роде сослали… ради служения короне и искупления грехов, — туманно объяснил Браксаард.

— Что вы натворили?

— Посмел полюбить замужнюю ланту. Юную, потерянную, поломанную… и в договорном браке совершенно несчастную, — Марибо отвернулся и неловко закряхтел. — Ее уж нет в живых, Илия давно искупила наши грехи. Но перед тем Его Величество решил, что мне лучше отойти в сторону.

— И вы отошли?

— Отошел, — покивал старик пустоте перед ним. — Уехал в Ташер, оставив свою женщину чужому мужчине. Волей богов, ее законному супругу. Каков глупец, верно? Стоило увезти их с собой — и ее, и дочку… В приютах дети взрослеют слишком быстро. Неправильно.

Прижав теплую чашку к губам, я задумалась о том, что и по ту сторону Эшерского моря девушки бывают несчастны. Как и здесь, вступают в договорные браки и страдают от нелюбви. От ненависти, от брезгливости, от скучающих ликов своих мужей… А отдав случайно свое сердце, во век не могут расплатиться по выставленным счетам.

— Мы ошиблись, отправив наше дитя в приют. Как же ошиблись! Для ребенка нет никого важнее родителей, — мотал Марибо седеющей головой. — Алисса, дочка, потерялась, запуталась, и некому было ее обнять. Это как же надо отчаяться, чтобы броситься в иной мир? Как же надо увериться, что тебя никто тут не держит?

(Алисса Лонгвуд— героиня книги «Анжарская академия. Темный магистр исцелению не подлежит», прим. автора).

Я вздохнула: у меня таких иллюзий не было. Маленькую южанку Ташер привязал к себе накрепко