— Вам нравятся мои поцелуи? — спросил Нэд хрипло, когда я невольно мурлыкнула в его рот.

— Да. Очень, — я тонула в его мутном взгляде. Куталась в него, словно в пышное северное одеяло.

От невозможности обладать и принадлежать все ощущалось больнее, но и острее, ярче. Сладость превышала рамки разумного и возможного. Устремлялась в сторону невыносимости.

— Останьтесь, и я буду целовать вас. Столько, сколько пожелаете.

— Всю ночь? — уточнила с недоверием.

— Всю ночь. И утром. И в обед, — пообещал Нетфорд, устраивая меня удобнее на своих коленях. — Если бы я только знал раньше… какими сладкими могут быть обычные поцелуи…

Герцог касался моих губ нежно, но твердо, неотвратимо. С каждым поцелуем впечатывая в кожу мысль, что убежать мне не позволят.

Я обвила его шею руками и смиренно приняла неизбежное. В ногах давно не было сил, а в сердце — воли, чтобы покинуть герцогскую спальню. Огонь, растраченный на пустыре, разгорался внутри с новой силой. Швырял меня вперед, подкидывал, устремляя к желанному мужчине.

— Вы должны были принадлежатьмне, ланта Эллайна, — шептал герцог, зарываясь носом в растрепанные кудри. — Я знаю это, чувствую. Все перепутано, все так неправильно…

— Но оно уже так, как есть, — с силой сжала его шею пальцами. — И ничего не исправить.

— Так не должно быть.

Да, верно, и во мне укреплялось это диковинное знание. Не должно! Боги будто бы рассыпали судьбоносную колоду и случайно соединили в пары не те карты… Или неслучайно? И такова их жестокая задумка?

— Это все… магия, — прошептала осоловело. — Леди Кетрисс объяснила мне, что сопряженные стихии тянутся друг к другу… И потому кажется…

— Дело не только в магии. Вообще не в ней, — Нетфорд тряхнул головой. — Вы и сами прекрасно понимаете!

— Я мало что сейчас понимаю, — призналась честно.

Мой разум заполнялся теплыми брызгами, воздушными пузырями и беспокойно мечущимися насекомыми… Чего в нем не было — так это дельных мыслей.

— Боги наказали меня вами, Эллайна, — прохрипел Нэд, хватая мою дрожащую ладонь и зажимая пальцы. Постучал ими по своей груди. — Эту льдинку не стоило согревать. От этого ей только больнее.

Я поскребла ногтями по темной рубашке, плотной и привычно траурной. Где-то там в глубине шумно колотилась в ребра согретая «льдинка». Вероятно, сообщала, что это я сделала ей больно. Нанесла ощутимый вред. И теперь должна заплатить по новым счетам.

— Боги бросили меня разрываться, — герцог нагнулся к моему уху и перешел на сбивчивый шепот, — между чувствами к южанке, принадлежащей другому, и долгом перед севером. Перед герцогством, перед семьей, перед родной кровью.

— За что они с вами так? — поймала его лицо ладонями, развернула к себе.

Сейчас Нетфорд казался очень красивым. Мужественным, с упрямым подбородком и грубоватыми, хищными, но приятными чертами.

Внутри меня что-то натягивалось, хлюпало надрывно. Намекало, что ночь я проведу в слезах. Боги и меня наказали… Понять бы только, за что? За отца-мечтателя, стремившегося к новому и неизвестному? За сильный дар, что в Эшере уже вырождался?

Или дело вовсе не в богах, и мы просто случайные жертвы чужой глупости, трусости и слабости?

— Не знаю. Возможно, из-за Талии… — предположил Нэд, хмуря лоб. — Отец предупреждал, что боги будут гневаться. Уверял, что нельзя оставить дитя.

— Из-за ее черных глаз и доставки изнанкой?

— Марибо рассказал? — не удивился герцог. — Мда… Мать ее была девушкой необычной. Темноглазой, загадочной, одаренной… и принадлежащей к древнему культу, имевшему зуб на новых богов. Но разве виновно дитя в глупости своего родителя? Талия простая девочка. А если и есть на ней грех лишь по факту рождения, то я готов взять его на себя.

Мышцы сковало напряжением, и я уселась ровнее. Сир Нетфорд ощущался, точно каменный алтарь в саду. Не самое удобное кресло, но других мне не предлагали.

— Я едва помню нашу встречу с той девушкой в Эррене, — пробормотал герцог, закутывая меня в свои объятия. — После помолвки я отправился путешествовать. Я был весьма разочарован своей пугливой маленькой невестой, едва контролирующей огонь. И позволил себе отпустить внутренних демонов, забыть о долге хоть на чуть-чуть. А может, это та девушка с черными глазами заставила забыть… Пожалуй, я ей не сопротивлялся. Сам хотел скинуть груз с молодых плеч.

— Вы полюбили? — спросила я окончательно севшим голосом. — Там, в Эррене?

— Любовь? Не знаю, Эллайна. Я сейчас не помню тех чувств. И не уверен, что они были правдивы, — замялся герцог. — Все знают, что старшие сыны Эквеноров не заключают браков по любви, привязанности всегда были для меня под запретом. Порой я завидовал младшему брату, легкомысленным ветром скачущему с одной юбки под другую… И в Эррене я позволил себе лишнее.

— От той связи появилась Талия?

Я поерзала на каменных коленях, пытаясь найти удобное положение. И, судя по тяжелому вздоху, умудрилась доставить Нетфорду массу новых неудобств.

— Кхм… Да, сверток с черноглазой крохой прислали в крепость год спустя, — пробубнил он, задерживая дыхание. — Я не знаю, что стало с ее матерью… и что-то подсказывает, что мне не стоит в этом копаться. В глубине души я рад, что не могу дать дочери своего имени. Эквеноры редко бывают счастливы… Хотя Эйдан пытался.

— Талли похожа на вас. Очень, — прошептала, разглядывая его лицо, раскрашенное резкими мазками теней.

За исключением цвета глаз, девочка была копией отца. Странно, что я лишь сейчас это заметила.

— Больше на мать: у Талии сильный дар, который в Ташере не приветствуется. Тут не любят магов, копающихся в головах. Ей бы надо учиться контролю, развивать способности… Я надеялся дать ей образование в Эррене, но после гибели отца планы изменились. Мое наследие меня нашло. Говорят, со смертью родителей мы по-настоящему перестаем быть детьми…

— Тогда я повзрослела слишком рано, — прошептала в его подбородок, щекоча пальцами густую щетину.

— А Эйдан будто бы не повзрослел до сих пор… Так вы останетесь, Эллайна? — он сглотнул, прижал меня к себе в слишком красноречивом намеке. — Вам не нужно сегодня возвращаться в ту пустую спальню. Я смогу вас защитить. Вас никто не обидит, слова дурного не скажет.

Он сковырнул пальцем пуговицу, что удерживала мой воротник. Зарылся носом под ткань, стянул ее до плеча. Вдохнул жадно, до судороги, вздернувшей все его крепкое тело.

— Я не могу с этим бороться! Не могу… нести это бремя достойно, — прошептал торопливо, сталкиваясь со мной горячим лбом. Нетфорда как будто опять лихорадило, поджигало изнутри. — Эль…

Я совсем размякла от неспешного разговора. Меня разморило жаром кожи, спрятанной под его рубашкой, и мягкостью поцелуев, и ласковым шепотом… И потому я