И ушел. Кто такая гетера, я тогда не знала, но сообразила, что меня не похвалили. Побежала в свою комнату рыдать от обиды. Назло Виктору и папе, который мне похожие «комплименты» говорил, к ужину я накрасилась еще пуще. На следующий день поехала на велике в магазин. И, простите, захотела по-маленькому. Заехала в лесок, а там на полянке припаркована машина, я мигом сообразила, чья она! Девушки, которую Витя одно время в гости привозил, а потом перестал. Но тогда она свой драндулет парковала в нашем дворе. А сейчас спрятала его за посадками. Ревность меня чуть не задушила. Зачем так старательно прятать колеса? Почему не заехать к нам на площадку? Ответ сразу пришел в голову: Витя не хочет, чтобы кто-то видел его девицу, небось он с ней решил сами понимаете чем заняться. В гостевом домике Витька сейчас живет не один, родители на лето приехали, значит, парочка на природе решила устроиться!

Люся поправила челку.

– Сейчас-то я понимаю, как все это глупо звучит. Но сделайте скидку на мой тогдашний возраст, глупость, ревность, обиду. А еще мне неделю назад подарили айфон. По тому времени это была редкая, безумно дорогая вещь, я прямо обожала трубку. И пришла мне в голову идея! Забыла я про магазин, в голове вихрем пронеслось: на нашем участке они не займутся сексом. На общем пляже тем более. Сегодня понедельник, взрослые на работе, старухи купаться не ходят, зато дети рады в воде порезвиться. А где у нас место, куда ребята никогда не пойдут? Это холм Нины. Стопудово они там. И, судя по тому, как машину мошки облепили, давно уже развлекаются. Я помчалась на велике к холму Нины.

Людмила умолкла, потом снова заговорила:

– Там обрыв, холм нависает над пляжем, кусты растут. Я заныкалась в зарослях, подползла на животе к краю обрыва, глянула… М-да! В самый интересный момент успела. Чуть от ревности не скончалась, включила камеру, записываю. И думаю: «Вот пусть только еще раз про косички и не то платье споет, скажет, что надо скромно себя вести. Я ему мигом ролик покажу и пообещаю: «Все кино увидят, рухнет твоя репутация святоши, который до брака девушек даже не целовал». Потом Витя встал, повернулся лицом в мою сторону! Вау! Я чуть телефон не уронила. Это не он! Никита Горкин! Девчонка села, я теперь и ее разглядела. Забыла, как зовут любовницу режиссера, но это она с Витей у нас чай пила. А нынче перебралась к его папаше. Почему я сразу не поняла, что на пляже Никита? Меня такие бурные эмоции захватили, что я не рассматривала мужчину. И потом, я Витю никогда голым не видела. Издали они с мужем Раисы похожи, я имею в виду фигуру. Цвет волос у них одинаковый, стригутся оба коротко. Да и я уверена была, что на пляже Витя.

Парочка одеваться стала, я удрала, домой приехала, мыться побежала, грязной себя ощущала. Вечером Никита с Раисой к нам на ужин, как всегда, заявились. Вот это для меня, подростка, урок лицемерия был. Режиссер как ни в чем не бывало жене улыбается, она о нем заботится, пледом плечи прикрывает. Ох, как мне хотелось всем видеозапись показать. Но я сообразила – нельзя, родители меня за это строго накажут. И я стала за старшим Горкиным следить.

– Ах ты, маленькая дрянь, – не выдержала Раиса.

– А вы большая сволочь, – не осталась в долгу девушка.

– Людмила! Так нельзя говорить, – возмутилась Лидия.

Дочь отмахнулась:

– Не надо из себя корчить совесть мира. Когда Витю в полицию увезли, я к тебе бросилась со словами: «Мама, он не виноват, у меня есть доказательства». А ты что мне ответила?

– Не помню точно, – смутилась Лидия.

– «Отстань с глупостями, не до тебя сейчас», – процитировала дочь. – Здорово, да?

Лида всплеснула руками:

– Раиса была в невменяемом состоянии, у дома «Скорая» дежурила, Никита в гневе стол разбил, так по нему кулаком стукнул, что тот развалился. В результате Горкин получил перелом запястья. Муж мой с сердечным приступом в больницу попал, в доме обыск, полно полиции. И тут ты заявляешься! Что я должна была сказать?

– «Доченька, немедленно расскажи, что ты знаешь, возможно, это Витю от тюрьмы спасет», – закричала Люся. – Вот что! И я пыталась тебе видео показать! А ты меня оборвала.

Лидия опустила голову.

– Не помню, – призналась она.

– Витя мне позвонил, – прошептала Людмила, – сказал: «Дусенька, наверное, ты со мной говорить не станешь, считаешь меня убийцей». Я ответила: «Нет, я знаю, кто на самом деле всех жизни лишил». Он испугался. «Только никому не говори».

Я возразила:

– Завтра же отнесу в полицию видео, где твой папаша с девками на пляже забавляется. Это он любовниц убивал!

Витя вдруг попросил:

– Люсик, если ты ко мне хорошо относишься, то этого не сделаешь. Опозоришь Никиту Сергеевича зря. Спасибо генералу, нанятый им адвокат меня почти от всего отмазал. Выйду, честное слово, тебе одной всю правду расскажу. И ты поймешь, почему я согласился на роль маньяка. Это не Никита убивал.

Меня осенило.

– Костя! Вот кто! Ты его всегда покрывал! Выручал! Не хотел, чтобы твой крестный отец умер, узнав, что его сын маньяк!

Витя не ответил, попросил:

– Люсик, найди кого-нибудь, кто сможет мне один раз передачу принести. Я совсем раздет. Ничего при себе нет. Ни продуктов, ни зубной щетки, ни туалетной бумаги. Надо подъехать к Бутырскому изолятору, там на доске список разрешенного вывешен.

Я удивилась.

– Там нет в сортирах бумаги? И не кормят?

Он рассмеялся.

– Люсенька, просто сделай, если можешь. Только назови фамилию человека, его запишут как моего родственника.

– Носкова Людмила, – выпалила я.

– Спасибо. Но ты не подходишь. Тебе нет восемнадцати лет, – объяснил Витя, – я смогу еще завтра в полночь позвонить. Успеешь найти кого-нибудь?

Я пообещала сделать, но кого просить? Побежала к Веронике Матросовой, она была моей должницей за одну услугу. Выклянчила у нее паспорт, отнесла передачу в Бутырку. Через какое-то время мать меня отправила к Михалевым конверт с деньгами на поминки передать. Евдокию не сразу хоронить разрешили, не помню, сколько времени родителям тело не отдавали. Принесла я деньги, мне велели их на кухне в коробку положить. Гляжу: рядом паспорт Дуси лежит и какие-то бумаги. Я паспорт хвать – и в сумку. Потом подумала: я пришла и быстро ушла, а документ пропал – точно меня заподозрят. По-хитрому надо действовать! Народу в избе лом, обвинят того, кто покрутился и мигом удрал. И я осталась на кухне помогать. Вот спросите, с какой целью я сперла ксиву? Чтобы Вите передачи носить, у меня паспорт Матросовой есть. А сама не знаю, будто кто-то в ухо шепнул: «Бери, точно пригодится». На зону Вите я посылки регулярно возила. Давно совершеннолетней стала, в документах заключенного указана сестра Вероника Матросова. И переписывались мы с ним постоянно. Костя потребовал ему наследство отца отдать. Особняк на три части пришлось делить. Я от своей доли в мамину пользу отказалась, сама ни копейки не получила. А на Костю мама переписала московскую квартиру, машину. Свои драгоценности ему же вручила. Брат забрал все и улетел на Бали. Где он, чем занимается, я понятия не имею. Меня же мать выгнала. Полезла в мою сумку, уж не знаю зачем, а там письмо от Вити с признанием в любви. За время нашей переписки мы поняли, что созданы друг для друга. Ух, что было! Мать всегда тихая, шепотом злилась. А тут! Визжала хуже пилы, которой железо режут. Суть ее выступления была такова: Горкины сволочи, она их в своем доме только из-за мужа терпела. Витя убийца! «Дочь, выбирай, или этот подонок, или мать родная!» Я в тот же день ушла в никуда. Без денег. Только мечтала обелить имя Вити. Год назад я устроилась в театр, зная, что Виктор скоро выйдет на свободу. Раиса меня не узнала. И понятно почему, мы давно не виделись, я выросла. А я стала за Никитой следить, знала, что рано или поздно он опять убьет. Загадка, конечно, почему этот гад только четверых прикончил. Может, просто только их нашли? Остальные трупы надежно спрятаны? В театре старый козел вел себя как падишах в гареме, все бабы были его, Раиса делала вид, что счастлива. Мир в семье. Покой. Когда Витя освободился, у ворот колонии встречала его только я. Ни мать, ни Никита, ни Елена не приехали, хоть он матери с сестрой написал. Едва Виктор в Москву приехал, прямо с вокзала Раисе позвонил: