– Боже! – ахнула Лидия. – Раиса! Опять!!!

– Невероятно, – прошептала Фаина.

Елена заплакала.

– Мама, я так тебя любил, – сказал Витя, – ради тебя был на все готов. Молча пошел на зону, не выдал тебя. Не признался, что знаю, кто убивал любовниц отца. Я понимал, что ты навсегда потеряла голову от Никиты Сергеевича, хотел тебя спасти. Мама, скажи, почему ты меня никогда не любила?

– Да не нравишься ты мне, – ответила Рая, – просто не нравишься, и точка.

– Мама! – закричала Елена. – Ну какого черта ты это сделала, а? Я же велела тебе ничего не предпринимать, сидеть тихо.

– Люська хотела погубить Никиту, у нее была какая-то улика, – рявкнула Раиса. – Все удачно складывалось. Полиция бы решила, что Витя хотел убить меня, пролез тайком в кабинет, случайно лишил жизни Ирину. Лена отлично все придумала! А потом он же напал на Люську…

– Мама, – простонала дочь, – ну с какой стати ты решила убить эту девицу? Она же не любовница отца и никогда ею не была.

– Неужели непонятно? – заморгала Раиса. – Я только что ответила. Она могла причинить Никите неприятности.

– Ха! – воскликнула Люся. – Мне умный человек объяснил: если баба лишает жизни одну любовницу своего мужа, то она убийца. Если двух, то это уже серия. Если трех, то у нее заподозрят психическое отклонение, направят на экспертизу и могут признать невменяемой. Раиса окажется в больнице, о ней там заботиться будут, кормить хорошо, разрешат гулять. А потом вообще выпустят. Но если она прибьет кого-то, кто с ее мужем даже рядом не стоял, то ее точно признают маньячкой! Тогда ее навсегда на зоне запрут!

Людмила замолчала.

– Боже, – прошептала Лидия, – о боже! За что мне это?

– Кто сказал вам про прекрасные условия в спецбольнице, возможность быстро выйти из нее на свободу и о том, что убийство женщины, которая никогда не имела интимной связи с режиссером, непременно приведет Раису к пожизненному заключению? – спросил Птицын.

– Я ходила в юридическую консультацию, – ответила Люся, – там специалист мне все объяснил, уже немолодой, а значит, опытный.

– М-да, – крякнул Григорий, – не помню от кого слышал фразу: «Ум не всегда приходит с возрастом. Иногда возраст приходит один». В России для женщин не предусмотрено пожизненного заключения. Это раз! А два…

– Людмила, – перебил Саблина Кирилл Петрович, – вы хоть поняли, что сейчас признались в организации убийства женщины без определенного места жительства? Как звали несчастную?

На лице Люси появилось выражение искреннего изумления.

– Не знаю. Я у нее имя не спрашивала, просто предложила заработать. И о каком убийстве идет речь? Не я бомжиху на тот свет отправила, а Раиса Горкина. И любовниц мужа она убивала. Витя мать без памяти любит, поэтому и не сказал никому правды.

Лидия закрыла лицо руками и заплакала, все остальные сидели молча.

Прошла неделя. Вечером мы со Степаном сели пить чай под заунывное бормотание телевизора.

– Сегодня утром скончался Никита Сергеевич, – вздохнул муж, – может, для него это и к лучшему. Судя по рассказу Виктора, который узнал, чем занимается его любимая матушка, подслушивая ночные беседы родителей, Никита догадался, что Рая убивает девушек.

– Избавь бог от такой любви к кому-либо, – поежилась я. – Где сейчас Раиса?

– В следственном изоляторе, – ответил Степан, – Елена наняла для нее одного из лучших адвокатов. Там же, но в другой камере, содержится Людмила, которая до сих пор так и не поняла, что организовала убийство. Думаю, нагорит и Роману, он по просьбе Людмилы дал ей видео со своих камер, которые назвал «биноклем для всевидящего ока».

– Бинокль для всевидящего ока, – повторила я, – и «всевидящее око» завода, комната мастера, которую превратили в кабинет Раисы. Жаль, но все эти очи не могли заглянуть в души Горкиной и Люси. Может, человечество когда-нибудь изобретет такой бинокль, который продемонстрирует сущность людей.

– Ой, не надо, – махнул рукой муж, – боюсь, что это будет слишком страшным зрелищем.

– Как думаешь, что ждет Виктора? – вздохнула я.

Супруг налил себе чаю.

– Он официально усыновлен Никитой, следовательно, имеет все права на наследство. Кроме того, думаю, ему уже объяснили, что невинно осужденному положена компенсация. У Виктора теперь прекрасный адвокат от моей фирмы. С ним все будет хорошо.

– Елена не захочет делиться имуществом с братом, – заметила я.

– Желание или нежелание родственников не имеет значения, – отрезал Степа, – есть закон. И у Елены сейчас намного больше проблем, чем распил денег, театра и всего прочего. Ее не отправили под замок, актриса находится под подпиской о невыезде. Но ей предстоят весьма неприятные дни. Дочь изо всех сил пыталась оградить мамочку от наказания. Целый спектакль поставила.

Я взяла кусок хлеба и начала намазывать на него масло.

– Раиса холодно относилась к детям. Виктора она родила, чтобы выйти замуж за Макова и получить его деньги. Но судьба распорядилась иначе. Богатство пролетело мимо, а ребенок остался. Зачем он Раисе? Интернат – самое подходящее место для ненужного малыша. Думаю, и Елену мать произвела на свет только с одной целью – привязать к себе Никиту. К дочери она относилась лучше, чем к сыну, но это лишь потому, что отец девочки жил с Раисой. Странная, однако, идея рожать ребенка, чтобы удержать мужика. Если любовник или муж решит уйти, то и армия детей его не остановит. Но вот парадокс: Витя и Лена обожают Раису. Сын, чтобы защитить мать, сел за решетку, Лена бросилась ее выручать после убийства Буловой. Лидия же любит Костю, Люся для нее свет в окне. И что? Константин живет где-то на Бали, о Лидии он и не вспоминает. Людмила ушла от матери, помирилась с ней только недавно. Но должно-то быть наоборот! Витя с Леной должны были отвернуться от Раисы. Ан нет. Костя и Людмила должны были носить Лидию Павловну на руках. И что? А ничего. Почему так?

– Вопрос не ко мне, – поморщился Степан, – единственное, что я могу сказать по этому поводу: любая чрезмерная страсть приводит к плачевным результатам. Слепая привязанность Раисы к мужу, Люси к Вите, Елены к матери… К чему все это привело? К большим бедам.

– Мне кажется, что такая любовь – уже психиатрическое заболевание, я имею в виду Раису, – пробормотала я.

– Ну это решать экспертизе, – вздохнул Степан, – и светлое чувство может привести к черным последствиям.

Я решила сменить тему разговора:

– Что ты смотришь?

Степа взял пульт и прибавил звук.

– Я стал преданным зрителем каналов про животных! Оказывается, они такие интересные. Кстати, мы так и не придумали новые имена Моне и Поне, а заморыш живет вообще без клички. Пойду принесу словарь, пороемся в нем.

Муж встал, а из телевизора раздалось: