том, что нужно ритуалом вытянуть из вуали мрака одну из душ. А чтобы вытянуть душу, нужно вместилище, то есть, жизнеспособное тело. Оно должно стать маяком и указать путь к новой жизни. Логика ясна?

Диедаро не особо понимал сути и сжал пальцами переносицу, пытаясь собрать мысли воедино. Эльвира вздохнула:

— Понимаешь, тут нужен не просто зародыш изгоняющего. Он должен быть очищен от сознания. По идее, надо уничтожить его душу, чтобы вместить в его тело одного из предков. Как-то так.

— Звучит… мерзко.

— Ритуал как раз об этом, и он довольно непростой и опасный. Ты прокладываешь мостик между выбранной душой и эмбрионом. И этот изгоняющий должен быть тебе знаком, необходимо иметь его биологический материал. Все сходится, я могу воскресить брата в новом теле! Это же хорошо!

— Ты уничтожишь невинного, — заметил Диедаро.

— И что? — Эльвира презрительно фыркнула. — Жертвуй одним, чтобы спасти всех. Так вот. Душа будет следовать по мостику, и сможет тем самым вести за собой остальных томящихся внутри. Так вуаль будет повреждена, и другие смогут выбраться и обрести покой, или переродится. Что там они делают? Не знаю. Не важно, короче. Но есть нюанс.

Диедаро, обхвалив себя за плечи, хмуро покачивался на стуле, совершенно не одобряя инициативы ящерицы. Она слишком легко готова жертвовать чужими жизньями. Это неправильно.

— Нюанс: вуаль это не убьет. Да, проклятие будет снято, дырявая сущность больше не будет угрожать моему роду. Но она очень сильно разозлиться и, скорее всего, покинет оболочку Себастьяна. А соль в том, что она начнет затягивать свои раны, истребляя все вокруг. В Оббурате, где прячется Себастьян, живет несколько тысяч человек. И вот если их оттуда не вывести, ими придется пожертвовать.

— Извини, но это какая-то лютая жесть!

Эльвира задумчиво подняла взгляд к потолку.

— Да, кто как не я должен искупаться в крови тысяч невинных? Тот, кто не способен на жалость и любовь. Так что я просто идеально подхожу на эту роль! Дело за малым, надо создать эмбрион. Не хочешь поучаствовать?

— Катись к бесам со своими предложениями! — праведно возмутился Диедаро, тут же ощущая, как начинает гореть не только лицо, но и все тело. Кажется, тут действительно потеплело, и даже стало жарковато. И глинтвейн в голову ударил. — Ты замужем! В чем проблема?

Эльвира ненадолго задумалась, ухватив ноготь большого пальца зубами.

— Ну, не знаю как-то. Я об этом даже не думала. Миодай мне не нравится.

— Ты серьезно сейчас? — едва не сорвавшись на крик уточнил Диедаро. Ящерица всегда была с приличной долей безбашенности, зачастую нелогичная и непредсказуемая. Но вот чтобы настолько…

— В принципе, Палес не будет знать, зачем я все это делаю, так что сойдет, думаю. Он все это время пытался меня в свою койку затащить, а теперь есть повод подыграть. Но потом нужно будет бежать из академии. Ритуал тут проводить нельзя, а еще понадобится предмет, принадлежавший той душе, которую я хочу вернуть. Короче, не во дворец мне нужно, а в свою деревню вернуться.

Диедаро промолчал, переваривая сказанное. Конструктивные мысли в голову не шли, а вот эмоции переполняли тео гневом, недоумением и страхом, ведь Эльвира собирается принести в жертву тысячи невинных.

И в то же время он был восхищен решимостью бесчувственной рептилии, хотя это ненормально и противоестественно.

— Ты чудовище. Ты, и твоя семья.

Эльвира наигранно вздохнула и развела руками. Очевидно, на критику ей абсолютно плевать.

— Так что, поможешь мне выбраться из этой тюрьмы?

Возникла неловкая пауза.

Диедаро искусственно создал ее, чтобы понаблюдать за Эльвирой. Она выжидающе смотрела на него, держа перед собой свечку. Огонек бросал зловещие тени на лицо последней Эпопеевой, но то ледяное безразличие, которое тео видел прежде, бесследно испарилось, оставив решимость и готовность к действию.

Слишком долго она спала в плену своих страхов. Слишком долго ее угнетала неопределенность и молчание. Стоило немного осветить ей путь — и вот перед Диедаро сидит та самая, старая-добрая Эльвира и доедает свой кривой торт.

— С днем рождения меня, хах!

Сложности семейного боя (Глава 17)

День тянулся невыносимо долго: хотелось спать, но заснуть не получалось даже с плотно завешенными шторами и в абсолютной тишине, в которой слышны удары собственного сердца. От пульсаций крови в ушах становилось тошно, сам факт существования казался невыносимым. Оставалось ворочаться и загонять себя тревожными мыслями в паутину бессонницы еще глубже. Как тут заснуть? Невидимые когтистые лапы нависали над головой безмолвно, но угрожающе. Совсем близко. Она ощущала их.

Эльвира, пока никто не видел, сидела в оголовье кровати, сжавшись в несуразный комочек, и сгрызала до мяса ногти на больших пальцах, беспричинно пялясь в стену, пытаясь найти смысл в рисунках на обоях. Ее комнату облепляли именно такие, где в симметричных узорах невольно угадывались образы различных чудищ и испуганных голов. Или это просто цветы такие?

Нет-нет, Эльвира точно видела в двух небольших точках треугольные злые глаза, а под ними — густую бороду. Страшный дед! Но стоило промограться — и вот, перед нею снова просто витиеватый растительный узор.

Интересная штука — воображение. А образы, порожденные нездоровым воспаленным разумом, особенно яркие и они намертво впечатываются в голову.

Вечером, как и всегда, горничная занесла Эльвире чистую форму и позвала к столу.

Эльвира металась в мыслях и не могла сосредоточится на плане действий. Она и хотела, чтобы занятия скорее закончились и наступило утро, и в то же время до дрожи боялась этого, потому что первая часть плана ввергала ее в первобытный ужас.

Снова рисковать жизнью и бежать без оглядки в чем одета — да легко! Дао умела выживать. Но вот наладить приемлемый контакт со своим надзирателем ей не удалось до сих пор, он не доверял ей, а ведь после заключения союза прошло немало времени. А сегодня придется действовать быстро и наверняка.

Полностью погруженная в свои мысли, дао не поняла, когда успела оказаться за столом. Словно ее телепортировали.

— Как спалось? — спросил Миодай, не без удовольствия поглощая завтрак. Он держал себя в форме и даже на праздники не употреблял лишнего, оттого и выглядел бодро и свежо. Ведь ему не позволительно быть уязвимым, учитывая обстоятельства. Тео всегда начеку: сосредоточен на возможной угрозе, пусть невооруженным глазом этого не видно.

Эльвира, глядя на Палеса, старалась не отставать и в глубинах мыслей не теряться. Она смотрела на мужа, но неконтролируемо думала о дневнике родителей, который не успела прочесть до конца. Диедаро пообещал его спрятать, и поэтому оставил у себя — Эльвира боялась нести