Разрешение политического кризиса взял на себя генерал Миллер. Перед ним было два пути – либо, используя полномочия Главнокомандующего, попытаться «силовым путем» справиться с оппозицией и одновременно с этим попытаться использовать поддержку «правой общественности», либо идти на компромисс. «Силовой вариант» в условиях недостаточной сплоченности правых и очевидной непрочности армии и тыла представлялся менее перспективным, хотя Миллер не исключал возможность досрочного прекращения земской сессии при поддержке архангельского гарнизона и позднее, в переписке с Сазоновым, сравнивал земское совещание с Петроградским советом образца 1917 г.[234]. 6 февраля Главком выступил на собрании, назвав земскую резолюцию «незаконным, революционным актом», попыткой «переворота», который приведет к гибели области. Подчеркивая, что власть готова к сотрудничеству с обществом, он отметил важность дополнительного обсуждения структуры и порядка образования представительной власти, не соглашаясь, что «местное земство должно иметь единственное и исключительное право голоса»[235].

Но в итоге был избран второй путь. Компромисс, учитывая перспективу полной гибели фронта, предпочитало и земство. К тому же со стороны правительства, еще накануне открытия губернской сессии, были составлены обоснованные претензии к земским заготовительным структурам, виновным в поставке на фронт некачественных продуктов[236]. На заседании 7 февраля 1920 г. председатель собрания Иванов выступил с длинным докладом, в котором, хотя и критиковал правительственный курс за отсутствие должных контактов с «общественностью», признавал, что нужно «найти с властью общий язык». Отвергая тезис о создании власти на основе соглашения со всеми «группами населения и политическими организациями» (на чем настаивали правые и сам Миллер), Иванов утверждал, что земское собрание и есть та структура, которая «включает в себя представителей всех социальных, политических и общественных групп». «Нет ни одной деревни, нет ни одной группы, которая не была бы представлена в Губернском Земском Собрании». Говоря о своем «глубоком уважении» к Главкому, Иванов полагал, что власть может быть «составлена из Главнокомандующего и из лиц, назначенных Губернским Земским Собранием» («обновленного правительства»)[237]. Как и в других белых регионах, компромиссы подобного рода завершались созданием коалиционных структур управления. На белом Севере подобные варианты уже использовались дважды (после «переворота» Чаплина, когда Верховное Управление Северной области сменилось ВПСО, а также после завершения работы ЗГС). Но теперь следовало не ограничиваться «сменой состава правительства», а изменить саму систему управления – предполагалось «создание правительства, ответственного перед народным представительством, замена нынешнего состава правительства новым, выбранным губернским земским собранием». Переговоры о реорганизации власти оказались недолгими. 9 февраля Миллер выпустил приказ № 59, в котором дословно воспроизводились решения земского собрания об отношении к армии и фронту: «Губернское Земское Собрание уверено, что в своем стремлении служить народу встретит со стороны народной армии Севера (новое наименование Северной армии. – В.Ц.) несокрушимое единодушие. Оно убеждено, что только сильный фронт и здоровый тыл обеспечивают успех борьбы за мирный труд и за право народа». Было также издано воззвание «К Северной Народной армии и ко всем гражданам», в котором перемены в тылу напрямую связывались с положением на фронте: «Как в сентябре 1919 года при уходе Союзников, населению Области надо дать фронту и живые силы и бодрость духа. Как в сентябре 1919 года Временное Правительство изменило свой состав в полном согласии с избранниками народа – Губернским Земским Собранием. Вновь образованное Правительство стоит на страже интересов и прав народа, теперь очередь за населением Области дать действительную поддержку Правительству в его стремлении укрепить фронт и не дать возможности большевикам разрушить один из уголков России, где демократия и ее права ставятся в основу всей работы». Воззвание завершалось оптимистично: «Несмотря на военные победы, положение большевиков тяжелое: их армия расстроена, а вконец ими же разоренная страна не дает им никакой поддержки. Пусть все то, что с таким трудом создано в Области, будет сохранено Вашими же руками»[238].

10 февраля на свое последнее заседание собралось правительство. После коротких прений было решено передать полномочия всех членов правительства и заместителя председателя Зубова Главкому. Миллеру предстояло утвердить новый состав ВПСО в соглашении с губернским земством[239]. 14 февраля 1920 г. Иванов представил Миллеру новый список правительства (еще 9 февраля он был предложен земскому собранию Е. В. Едовиным), 15 февраля он без изменений был утвержден постановлением Главкома, а 16 февраля состоялось первое заседание нового правительства, образно названного «Правительством Спасения». Председателем по-прежнему считался отсутствующий Чайковский. Его заместителем и фактическим главой правительства становился Миллер. Генерал сохранял за собой также должности Главнокомандующего всеми вооруженными силами Северного фронта, управляющего ведомствами военно-морским и путей сообщения, а также отделом иностранных дел. Члены эсеровской партии Б. Ф. Соколов и барон Э. П. Тизенгаузен заняли должности управляющего отделом народного образования и управляющего отделом внутренних дел соответственно. Однако ввиду ареста Тизенгаузена на Карельском фронте его обязанности возложили на Соколова. Кадет А. Г. Попов возглавил отдел земледелия. На должность управляющего отделом труда выдвигался делегат от «общественности» – П. И. Максимов, а на должность управляющего отделом торговли, промышленности и финансов – А. А. Репман. «Без портфеля» в состав правительства вошел сам А. А. Иванов. Таким образом, новое правительство вполне соответствовало статусу коалиционного, а Главком (как и на Юге) объединил в своих руках важнейшие с точки зрения функционирования фронта и тыла полномочия (военные, морские дела, пути сообщения). Что касается самих кандидатов, то никто из них (за исключением Чайковского, Миллера и Иванова) не имел опыта работы в правительстве, однако кандидатуры Тизенгаузена, Соколова и Попова (не говоря уже о Главкоме и председателе правительства) вполне устраивали и «правую общественность» (в списке, предлагаемом архангельской думой, они фигурировали на тех же должностях)[240].

Практическая работа нового правительства оказалась еще короче, чем время его формирования. Уже 17 февраля ВПСО обратилось к населению с упреком в недостаточной помощи фронту: «На призыв Главнокомандующего о немедленной поддержке армии свежими силами населения, для поднятия настроения, откликнулись лишь единицы». Заявив о наличии достаточного объема «военных и продовольственных запасов», правительство вместе с тем предупреждало, что «нежелание населения Области продолжить столь удачно начатое дело борьбы с большевиками, ставит… вопрос о… необходимости увода из Северной Области войск, верных идее демократии и верящих в окончательную победу народоправства над большевизмом. В случае принятия окончательного решения увести войска граждане, желающие оставить область вместе с войсками, приглашаются вступить в их ряды. Только всеобщий, единодушный и немедленный подъем городского и сельского населения мог бы изменить это решение Временного Правительства»[241]. Но в тот же день правительство приняло постановление о невозможности дальнейшей обороны Области, «выводе с территории Области верных борьбе с большевиками войск» и о переводе на счета зарубежных представителей правительства 115 тысяч фунтов стерлингов[242].