А вот покойный вор в законе Захар считал себя православным.К исповеди, правда, не ходил, никогда не причащался, но в Великий пост мяса неел, а на Пасху посылал кого-нибудь из своей свиты за куличами и крашенымияичками.

Гравер Клятва, оставшись в одиночестве, мигом протрезвел,подошел к телефону, снял трубку, подумал немножко, положил ее назад,пробормотал себе под нос: «Береженого Бог бережет», сел, выкурил сигарету,полчаса позанимался своей обычной граверской работой, потом вышел, походил покладбищу. Вернувшись, запер дверь, опять снял телефонную трубку, набрал номер,который знал наизусть, и произнес несколько слов, прикрыв трубку ладонью.

* * *

Антон Курбатов вернулся из Александрова и чувствовал себясовершенно разбитым. Он отвез туда маму два дня назад, после того как онизахоронили урну и заказали памятник. Но ему было тревожно, казалось, денег малооставил и вообще как-то очень поспешно уехал. Надо навестить, посмотреть, какона там.

Накануне Ольга уговаривала поехать в Александров вместе:

– Ты ведь давно хотел меня с мамой познакомить. Вотподходящий случай.

Антон никогда не заикался о своем желании познакомить маму сОльгой. Да и случай был вовсе не подходящий.

– Мама сейчас не в том состоянии, чтобы знакомиться, –сказал он мягко, давай попозже, в другой раз.

– Антосик, это ты зря, – улыбнулась Ольга. – Я же тебе нечужой человек. Я понимаю, какое в семье несчастье. Вот и хочу познакомиться,помочь. Самое время сейчас. У меня аура хорошая. Я твою маму мигом развеселю.

Антон хотел сказать, что «развеселить» женщину, недавнопотерявшую сына, довольно сложно. Но промолчал.

Ольга рвалась отправиться с ним потому, что ей хотелосьповернуть их теперешнюю совместную жизнь в надежное семейное русло. Втактическом смысле она была права. Только очень близкого человека, но никак неслучайную подружку, можно привезти к матери в подобной ситуации. Конечно, Ольгадавно уже не случайная подружка. Он ей страшно благодарен, и все такое. Однаконикаких устойчивых семейных отношений он с ней строить пока не собирается. Кматери он хотел поехать один.

– Ладно, утром видно будет, – сказал он, чтобы не продолжатьразговор.

– Обязательно меня разбуди, а то обижусь! Ольга спала оченькрепко, особенно утром. Антон встал в семь, умылся, оделся, стараясь "ешуметь. Но она все-таки проснулась. Он уже завязывал кроссовки в прихожей.

– Спи, я часам к четырем вернусь, – он прошел назад вкомнату, погладил ее по встрепанным рыжим волосам, – не скучай, отдохни от менянемножко.

Она сделала вид, что не обиделась.

Антон выехал в половине восьмого утра на своем стареньком«Опеле-Кадете». Он действительно надеялся, что успеет вернуться часам к четырем– только поглядит на мать, тетке еще денег оставит, и назад.

Почти полчаса пришлось стоять в пробке. Была суббота, дачныйсезон давно начался, и ранним утром целые стада машин рвались за город. Онуспел выскочить из машины, подбежать к ларьку, купить себе горячий бутерброд скурицей и кофе в бумажном стаканчике. Антон мог ничего не есть целый день, ноутром надо было обязательно запихнуть в себя что-то горячее и сытное.

Мама выглядела ужасно. Дело даже не в том, что она исхудалаи осунулась. Впервые Антон увидел свою мать неухоженной, в каком-то засаленномфланелевом халате, в стоптанных шлепанцах на босу ногу.

Ксения Анатольевна всегда, в любых ситуациях очень тщательноследила за собой. Сколько он помнил мать, она даже в булочную не могла выйти,не подкрасив губы, не припудрив лицо. Одевалась она дорого и просто, все в еенаряде должно было сочетаться по цвету, по стилю. И волосы всегда промыты,уложены прядка к прядке, и тонкий, свежий аромат дорогой туалетной воды. А тут,в Александрове, в маленьком тихом саду сидела в шезлонге встрепанная неопрятнаястаруха, курила, не замечая, как пепел падает на колени, тупо глядя прямо передсобой.

Был чудесный, мягкий солнечный день, щебетали птицы, нежнопахло черемухой.

– Почти ничего не ест, – тихо говорила тетя Наташа Антону,когда они пили чай на веранде, – кормлю ее с ложки, как ребенка. Утром блюдечкогеркулесовой каши с уговорами… И все. Не умывается, зубы не чистит. Я ейнапомнила, она отвечает: «Да, сейчас», и все сидит вот так.

– Тетя Наташа, ты прости меня, что я все это на тебявзвалил, – сказал Антон, стараясь не глядеть в глаза тетке, – как только я решусвои проблемы, сразу заберу ее домой.

– Да ладно уж, – вздохнула Наталья Николаевна, – ничего,потерплю. Врачу ее надо показать, хорошему психиатру.

– Да, обязательно, – кивнул Антон, – я найду толковогоспециалиста. Но времени совсем немного прошло, может, она сама справится,постепенно придет в себя.

– Ох, не знаю, – покачала головой Наталья Николаевна, – незнаю…

– Антоша! – послышался из сада слабый мамин голос. – Подойдико мне.

Он опустился перед ней на корточки, взял ее руку в ладони.Он боялся, что она опять скажет: «Зачем ты это сделал?..» Ксения Анатольевнадолго печально смотрела на сына, потом произнесла:

– Ты бы женился, Антоша, родил бы мне внука, мальчика.Дениской назовем.

– Хорошо, мама, – улыбнулся он.

– У тебя есть кто-нибудь?

– Конечно, есть.

– Ты женись, не выбирай слишком долго.

Это был первый осмысленный разговор за две недели, и Антонустало значительно легче. Он помог тетке посадить картошку в огороде, починилсадовый шланг, сделал еще кое-какую работу. Перед отъездом он взял мать заруку, подвел ее к умывальнику во дворе, заставил почистить зубы и умыться,потом сам как следует массажной щеткой расчесал ее густые короткие волосы.

Прощаясь, он сунул тетке в руку сто долларов. Она смутилась.

– Много даешь, Антоша, ты же оставлял два дня назад. Я еще ине потратила на нее ни копейки, не ест ведь ничего.

– Тетя Наташа, я теперь только через неделю приеду. Может,сразу и заберу маму. Если успею разобраться со своими делами. Но приеду в любомслучае в следующую субботу. Раньше не получится.

– Ладно, не рвись. Справлюсь я.

Вернувшись, он застал Ольгу у плиты. Она стояла в короткомхалате, со странным тюрбаном на голове и помешивала что-то в кастрюльке.

– Лобио решила приготовить, – она подставила щеку дляпоцелуя, – это целая наука, правильно приготовить лобио. Знаешь, отневымоченной фасоли бывает метеоризм.