– Что? – не понял Антон.

– Ну, газы распирают кишечник. Слушай, ты знаешь, которыйчас? Половина одиннадцатого, между прочим. А ты когда обещал вернуться?

– Прости, я не рассчитал время. – Он еще раз поцеловал еекак можно нежней.

Нельзя, чтобы женщина, у которой живешь, так раздражала. Нучто в Ольге плохого? Ну почему больше трех дней подряд он не может выносить ееприсутствие? Свинство это. Она терпит его, все прощает, лобио готовит, фасольвымачивает, чтобы не было метеоризма. На голове что-то немыслимое накрутила.

– А что у тебя на голове? – спросил он.

– Специальная маска для волос. Я же не знала точно, когдатвоя светлость вернется, вот и решила собой заняться, перышки почистить.Красивой хочу быть для тебя, счастье мое, только для тебя.

Она даже не спросила, как мама. Впрочем, почему это должноее интересовать? С какой стати?

– Ты и так красивая. – Антон взялся за телефон. Мужскойголос еще ни разу не ответил по этому номеру. Казалось, в квартире живут толькоженщины. Пожилая – самая суровая. С ней говорить бесполезно. Молодая – помягче,но тоже, конечно, устала от звонков. Иногда трубку брал ребенок, то ли мальчик,то ли девочка.

Сейчас было занято. Антон подождал немного, опять набралномер. Детский голосок произнес: «Алло, я слушаю». Если бы знать, как зовутмолодую женщину, и позвать ее к телефону… Оставалось молча положить трубку. Необъяснять же все ребенку!

Антон решил, что будет звонить каждое утро и каждый вечер.Не слишком часто, конечно. До тех пор пока трубку не возьмет молодая женщина сгрустным голосом. Ему казалось, поговорить лучше именно с ней. Он добьется, чтобыона выслушала его, и расскажет все как есть. Ну что ей стоит поискать бумажку сфаксом из Праги? Если, конечно, у них в квартире стоит факс, если Денискинопослание попало именно на их факс, если бумажку не потеряли…

– Антон, что за детский сад? Ты набираешь номер и молчишьуже в третий раз. – Ольга усмехнулась и взъерошила ему волосы. – Может, у тебяновая любовь? Ты скажи, я не обижусь.

– Ну что ты, Оль, какая любовь? Там просто то занято, торазъединяется.

– Давай я наберу.

– Не стоит. Наверное, с линией что-то. – Антон отошел оттелефона и отправился в ванную.

– Только недолго, – напутствовала его Ольга, – у меня ужевсе готово, и до ужина я бы хотела помыть голову, ты же не хочешь, чтобы я селаза стол в этом тюрбане.

Он ничего не ответил. Ему было все равно, в каком виде онасядет за стол.

* * *

В половине седьмого вечера гравер Пятницкого кладбищаВолобуев Вячеслав Иванович, по прозвищу Клятва, трезвый, бодрый, одетый вдобротный джинсовый костюм, сел в свою голубую «девятку», выехал из вороткладбища, вырулил с эстакады в сторону ВДНХ. Покрутившись среди однотипныхновостроек за выставочным комплексом, он оставил машину в одном из дворов,прошел пешком несколько кварталов, нырнул в подъезд.

В подъезде был слышен детский плач. Кафельная акустикалестничной площадки делала его особенно громким. Волобуев увидел, как молодаямамаша тщетно пытается втиснуть в лифт большую коляску. Одной рукой она держаламладенца в одеяле, другой толкала и дергала ручку коляски. Младенец заливался,коляска застряла между автоматическими дверьми.

– Помогите мне, пожалуйста, – обратилась она к Клятве.

– Да уж придется, – хмыкнул он и взялся за ручку коляски.

Приподняв передние колеса, Волобуев придавил плечом одну издверей и втолкнул коляску в лифт.

– Ой, спасибо вам огромное, – запричитала молодая мамаша, –это не коляска, это настоящий танк!

– Да на здоровье, – Клятва улыбнулся, сверкнув золотойфиксой, – езжайте, мы не поместимся.

– Поместимся, заходите! Вы мне потом ее вывезти поможете. Ато я обязательно опять застряну, – улыбнулась в ответ мамаша.

Она жила на пятом этаже. Клятва быстро вывез коляску, потомподнялся на двенадцатый и открыл дверь одной из квартир своим ключом.

Однокомнатная малометражка имела унылый, нежилой вид. Почтиникакой мебели, только канцелярский письменный стол, несколько стульев. Накухне не было плиты, белоснежный электрический чайник «Тефаль» красовался наполированной казенной тумбочке.

Здесь никто не жил. Квартира была явочной и принадлежалаодному из отделов ГУВД.

Волобуев налил в чайник воды, достал из тумбочки банку срастворимым кофе, сахар, две чашки, включил чайник и посмотрел на часы.Человек, которого он ждал, никогда не опаздывал. У Клятвы ни разу не получилосьприехать на встречу вовремя, минута в минуту. То он являлся раньше, то позже.Сейчас он приехал на целых двадцать минут раньше, опять не рассчитал, хотя самназначил время.

Ну что ж, оно и к лучшему, можно выпить кофейку в одиночествеи еще раз подумать. Кофе здесь хороший, качественный, и сигареты всегда есть –на всякий случай. Свои у Клятвы как раз кончились. А купить забыл. Он сегоднявообще был сам не свой, очень сильно перенервничал. А кто на его месте могостаться спокойным? Разве только один человек из всех, кого он знал. Сквозняк.Вот у кого стальные нервы. Ничего его не берет. Знает, сучонок, что в розыске,и является на кладбище могилку навестить.

Сегодня утром, увидев у забора знакомый силуэт, Клятвасначала прямо-таки остолбенел. В голове шарахнуло: «Что делать?» Первая мысльбыла – рвануть в контору и быстро позвонить, куда следует. Но потом онпредставил себе, как нагрянут на родное кладбище архаровцы, оцепят со всехсторон. Еще не факт, что успеют взять. А он. Клятва, засветится неугасимо.Уйдет Сквозняк, и станет ему сразу известно, кто стукнул. Тогда, считай, Клятвасразу покойник. А если чудо случится, возьмут Сквозняка – свои замочат за такиедела. Ссученных не щадят. Нет, нельзя бежать-звонить. Это все равно что самогосебя кончить.

Несколько секунд он стоял и думал, что ему, милицейскомуинформатору с пятилетним стажем, делать в такой вот очевидной ситуации. И решилон поступить хитро, как в шпионском кино. Окликнул Сквозняка, к себе пригласил,поговорил по-хорошему, вроде как и предупредил, что легавка про кладбище знает,и показал тем самым, мол, свой я, верить мне можно. Даже порасспроситьпопытался, мол, где обитаешься, и все такое. Но осторожненько, не в лоб. Утакого, как Сквозняк, спросишь что-нибудь, не подумав, и сам не заметишь, как вдеревянном бушлате окажешься. Мизинцем кончит, сучонок.

Но получилось все даже лучше, чем Клятва ожидал. Сквозняквдруг ни с того ни с сего заинтересовался этими Курбатовыми, и мертвым, иживым. Клятва просто так про женщину с сухими глазами стал рассказывать, толькодля разговора, чтоб не молчать. Нехорошо со Сквозняком молчать, не по себеделается. А он вдруг оба-на, и запал на Курбатовых. Все расспросил, даже адреси телефон. Жаль, не было. Дал бы, не задумываясь. Отличная получилась бынаводка, очень даже конкретная. Но и так ничего, тоже сойдет. Сразу ясно, непустой у него интерес. Вот ведь бывают в жизни сюрпризы. Теперь на тогоКурбатова, который живой, можно ловить Сквозняка. А что? Вполне… Выходит, чтоон, Клятва, ни с какой стороны не подставился. Сквозняк от него ушел целехонек,но заглотнул наживку. И вот за такую сладкую наживку его не только извинят, чторастерялся, не побежал звонить, но и премию выдадут. Заслужил он премию за свойхитрый ход, за ценную информацию. И самого себя, между прочим, как агентасохранил – для дальнейшего плодотворного сотрудничества.