Рустам резко поднялся на ноги. Я бы тоже хотела, но обнаженной перед ним представать не буду. Только рукой бултыхаю по воде в знак протеста…

— Ты колючая, как ежик. Везде ищешь подвох. Всюду ждешь удара… — цедит он, прищуриваясь, — а я тебя ударил хоть раз?

Я отвожу взгляд. Как же тяжело… Он вспыльчив, а я строптива — и как судьба свела? Или это ее насмешка? Опыт? Эксперимент?

Я ведь словно на пороховой бочке. Не знаешь, когда рванет.

Под пристальным взглядом Рустама я решительно поднимаюсь из ванной. Мне все равно, пусть смотрит. Муж ведь…

Кусая губы, принимаю полотенце из его рук. Я отогрелась. Достаточно.

— Поверь, не только твой мир перевернулся, — жестко добавляет Рустам, — для моей семьи это тоже не совсем вовремя.

Я встаю ногами на мягкий ворсовый ковер, и лишь затем поднимаю взгляд.

В ту же секунду в моих глазах пошатнулся мир, голова закружилась, и меня повело в сторону.

— Т-шш… родная, — слышу я рядом.

Рустам вовремя перехватил меня, и я не упала. Его мощное тело прижало меня к стиральной машине, а воспоминания накрыли меня с головой. Здесь когда-то он набросился на меня и хотел сделать своей, но близости так и не случилось. Видимо, сперва он решил сделать меня своей женой. И поэтому остановился.

Я возвращаюсь в реальность и упираюсь ладонями в его грудь — отчего-то напряженную грудь. Подняв взгляд, я встречаю его потемневшие глаза. В них плещется бездна.

Он тоже вспомнил жадные поцелуи. Его накрыло. Безвозвратно накрыло.

Мамочки…

Мужские руки вмиг сжались на моей влажной коже. Полотенце задралось к чертям, оголяя бедра. Еще чуть-чуть, и шаткий узел белоснежного полотенца раскроется на груди.

Этого никак нельзя было допустить.

— Рустам… — хриплю я, желая выбраться из его стальных объятий.

Но Рустама уже не остановить. Накрыло ведь…

Темный взгляд стал с поволокой. Сильные руки крепко сжались на моем теле. Рот напряженно приоткрылся.

Не сводя с меня глаз, Басманов медленно просунул колено между моих ног. Следом развел их в стороны.

И хрипло отчеканил по слогам:

— Я. Хочу. Тебя.

Еще пару секунд назад еще голос был хриплым и возбужденным.

А теперь злым и раздраженным:

— Твою мать… Тормозим, — резко бросает Рустам.

Он отшатывается от меня на пару шагов и хватает в руки телефон.

— Я добью этот вопрос сегодня, — бормочет он скорее себе.

И тут же поднимает трубку.

Интересно, какой вопрос?

— Елена, и все-таки я хочу… — на этих словах взгляд Рустама поднимается к моему телу.

Я неторопливо беру полотенце и прикрываю им обнаженные участки тела.

— Я хочу, чтобы Полина сделала УЗИ сегодня. Направьте нас к лучшему специалисту в любой конец города, — цедит он сквозь зубы.

Я скрываю свою улыбку.

Ты так сильно хочешь получить меня, Рустам, но сперва хочешь удостовериться в моем здоровье? Ты и правда волнуешься. У тебя есть чувства.

Его тело бьет мелкая, едва заметная дрожь. Это невозможно не заметить.

Как и то, что, будучи в взвинченном состоянии, он подумал не о себе. А о нашем с малышом здоровье.

— Так, собирайся. Едем сегодня. Не могу, в башке сидит… надо все по-хорошему сделать. Не будем ждать до завтра этого классного специалиста, — бросает Рустам резко.

А в следующие десять минут он заставляет меня собираться со скоростью света, сушит тело феном, который быстро доставляют ему на дом, и по пути всего этого хаоса он заставляет меня поесть. А затем несется через весь город, чтобы привезти меня в клинику ради одного, но очень важного исследования.

С бешено колотящимся сердцем я захожу в незнакомый кабинет. Рустам следует за мной, но пока его просят выйти. Доктор женщина, она приглашает меня на кушетку и ближайшие минут сорок внимательно и неторопливо обследует меня, все фиксируя.

— Я плохо себя чувствовала несколько дней, — делюсь я с доктором.

— Вероятно, вам нужно больше отдыхать. Сказалось переутомление.

— То есть сейчас все хорошо? — глухо отзываюсь я.

— Небольшое воспаление. Не стоит переживать. Елена Анатольевна взялась за вас, значит, все будет хорошо, — с улыбкой произнесла доктор.

Я киваю. Женщина записывает цифры, что-то черкает, затем вновь берется за обследование.

И вскоре Рустаму разрешают войти. Я уже одета и жду результата, не зная, куда деть руки от волнения.

— Все нормально? — хмурится Рустам, оглядывая меня, — умереть от волнения можно за дверью.

— Рустам, — шикаю я.

Вот же… прямолинейный.

Доктор строго вручает мне бумаги с обследованием.

— Завтра можете спокойно идти на прием к Елене Анатольевне. Плод развивается нормально. Жду вас на следующем приеме, Полина.

Мы выходим из клиники с облегчением. Рустам так точно, потому что напряжение в машине спадает, и едем обратно мы уже не так быстро.

А при возвращении домой все повторяется вновь.

Едва Рустам закрывает дверь, он тут же аккуратно поднимает меня на руки и несет в ванную. Это вызывает у меня неконтролируемый смех, вызванный облегчением от того, что с малышом все в порядке.

— Как ты себя чувствуешь, родная?

Взгляд Рустама тяжелеет, он пытается совладать с собой.

— Мне намного лучше, — честно признаюсь я.

А в следующую секунду его рот беспощадно накрыл мой в жестком, грубом поцелуе.

Но руки его были нежны. Они не сминали кожу, как в наш первый раз. Его пальцы не оставляли синяки, как в гараже в тумане дикой ненависти.

Рустам ухватился за бедра — крепко, но не больно. И в ту же секунду усадил меня на поверхность машинки.

Я охнула. И ухватилась за его плечи, на миг потерявшись в пространстве. Воспользовавшись моей заминкой, Рустам одежду, которая и без того была лишней в еще разгоряченной ванне.

И не осталось больше никаких преград.

— Крышу сносишь, Полин… отвал полный, — хрипит он, впиваясь зубами в шею.

— Иди к черту, Басманов, — бросаю я в ответ.

Я упираюсь руками в его грудь и понимаю, что он обнажен. На нем нет футболки, и каменные мышцы перекатываются прямо под моими ладонями.

— Хорошо, пойду. Только давай поменьше сносить будешь, родная? Сорвет меня ведь наглухо… — горячий выдох прямо в шею.

Его руки пробираются под бедра — сильно, быстро, ловко. Его пальцы хватают меня под коленями и уверенно разводят их в стороны.