Мы встречаемся взглядами. Его темный и бурлящий, и мой, полный огня, который не позволяет мне сдаться. Мысленно сдаться.

Ведь физически я не сопротивляюсь. Рустам посмел. Посмел управлять моим телом так, как нужно ему.

И под мой тихий писк его руки вмиг притянули меня к себе.

Ближе.

Опаснее.

Но нежно.

Так, что его орган оказался в непосредственной близости от моего тела. Ведь мои колени разведены. Он проткнет меня насквозь.

Прямо сейчас.

Ему ничего не мешает.

Лишь ткань его белья перестанет разделять мое нутро от его огромного возбуждения.

И тогда зажжется спичка, и все полетит к чертям. От проникновения его разделяют лишь миллиметры белья.

— Поцелуй меня, — шепчу я, — поцелуй, и можешь делать все, что захочешь.

— Все? — отзывается хрипло.

В его глазах загорается хищный блеск.

Азарт.

Жадность и жажда.

И целует он также — жадно и жадно.

— И ты позволишь мне трахнуть тебя? — усмехается он иронично.

Но глаза его остаются серьезны.

— Или ты позволишь мне взять тебя нежно? — цедит он, крепко сжимая челюсти.

И толкается нарочно.

В ответ на это импульсивное движение его член нетерпеливо дергается.

— Ах, у тебя ведь принципы… — вспоминаю я, — я должна дать ответ?

Рустам почти зарычал от нетерпения.

От жажды обладания мной.

От злости. От желания.

И вновь толкнулся. Сильнее. Я охнула, ухватившись за его напряженные руки.

Безбашенный.

Сквозь ткань белья его орган снова дернулся, ударяя по самой чувствительной точке. Я шумно выдохнула.

— Ну же, конфета. Освободи его… — велит Рустам вкрадчиво.

Лежа на спине, я тянусь к резинке его трусов. И нарочно медленно, терпеливо тяну ткань вниз. Где-то сверху раздается тяжелый вдох, и его горячая плоть соприкасается с моей.

Вот здесь границы стираются.

Здесь начинается безумие.

Я откидываюсь на мягкое полотенце. И с шумом втягиваю воздух, пропитанный запахом недавней пены. Он блуждает в ванной и на мне.

— Как ты хочешь, Полина? — спрашивает мужчина хрипло, — хочешь, чтобы я тебя нежно трахнул или медленно вошел в тебя?

В ответ на эти слова его орган дернулся. Я почувствовала это влажной кожей, и мое тело вздрогнуло следом.

Тело откликнулось.

Оно всегда откликалось. Сопротивление было лишь в моей голове. И оно же осталось.

То, что так злит и притягивает Рустама — непокорность в мыслях и отзывчивость телом. Предел его мечтаний и желаний.

Рустам напряженно дышит, пристально наблюдая за каждой моей реакцией. И реакция ему нравится.

Я прикрыла глаза, чувствуя его блуждающий взгляд на себе. Он был всюду. От тяжелого дыхания моя грудь высоко поднималась, и Рустам следил за этим с бешеным желанием. От каждого его толчка — ненастоящего, дразнящего — я дергалась и непроизвольно сводила колени вместе, а он опускал взгляд и словно рентгеном видел, как я сжимаюсь внутри. И толкался еще и еще.

Пока я не выкрикнула:

— Нежно! Медленно-о-о… боже… — застонала я, ведь он не дослушал меня.

Он подался бедрами вперед. Я думала — дразнит, а он проник до конца. Проникал медленно, долго. Пока не выкрал мой глухой стон.

— Моя девочка… — процедил он в ответ, сильно сжав челюсти.

С каждым толчком его взгляд лишь тяжелел. Хватка становилась сильнее. Рот приоткрывался, выдавая напряженное дыхание.

Рустам был бешено возбужден.

Я вновь прикрыла глаза и откинулась на спину. Позволила делать с собой все, что он хочет. Ведь это услада для Рустама — моя покорность, отзывчивость, мои стоны. Сильные руки перехватили меня под колени и дернули на себя. Я застонала от очередного толчка, крепко вцепившись в его руки.

— Родная… ты мой кислород, — хрипел он, вбиваясь в меня нежно, — и когда-нибудь… ты перестанешь сопротивляться мыслями…

Как Рустам и обещал.

Он брал меня нежно. Медленно. Тягуче и плавно.

Лишая рассудка.

Лишая дыхания.

— Мы связаны… ты примешь это, моя девочка. Ты моя, я твой.

А пока его принимает лишь мое тело. Безоружное и податливое, полная противоположность моим мыслям.

Я все больше дрожу. Дергаюсь следом в такт его толчкам. Их становится все больше и больше. Он толкается в глубину, задерживаясь и отпуская. Стоны заменяются хрипом.

— Скорее… Рустам, скорее… — прошу, задыхаясь.

— Нельзя скорее. Терпи, моя девочка… — усмехнулся он хрипло.

Я нахмурилась, а Рустам также медленно вышел… чтобы вновь заполнить меня собой.

И тогда я решительно уперлась руками в его грудь.

— Отпусти, — прошу тихо.

И Рустам делает это. С трудом, с хрипом, но он отпускает меня, посчитав мое сопротивление красным светом.

А едва он сел на кресло, как я не совсем умело забралась на него сверху. Точнее совсем не умело. Щеки опалил румянец, и я на миг растерялась.

— Конфета… что творишь?! — с шумом втягивает в себя воздух.

— Теперь я… главная, — прошептала я, пробуя новую для себя роль.

Пока нас не тормозит звонок в дверь. Резкий, короткий.

Сердце ухнуло вниз, и я вопросительно посмотрела на Рустама.

— Черт с ними. Ошиблись. Давай, девочка, двигайся… — возбужденно шепчет Рус.

И сам направляет меня вниз, на себя. Игнорируя все последующие трели звонка.

Рустам поначалу пытался остановить это безумие. А затем сразу же себе сдался. Сам заставил меня опуститься. Потянул вниз, на себя, на свой огромный орган. Жестко и грубо, оставляя следы моем на теле.

При этом оставаясь нежным. Так еще никогда не было. Это другой Рустам.

К такому мужчине легче привыкнуть. С ним можно быть… когда он спасет Максима.

— Что у тебя за выходки такие, родная… — прошептал Рустам хрипло, вцепляясь пальцами в мои ягодицы.

— Не нравится? Я могу остановиться…

— Нет! Двигайся, двигайся, моя девочка… — велит он.

В дверь вновь раздается звонок.

Который мы вновь игнорируем. Он где-то далеко и оттого кажется неважным. Мы заблудились друг в друге, и внешнее стало безразличным. Только мы остались здесь. Только и я он. И его толчки. Сумасшедшие, сходящие с ума. На грани нормального.