- Горе… - едва слышно проронил начальник. - Оно давит, пригибает к земле. Думаешь, что справился; понимаешь, что ошибся. Ты, конечно, выпрямишься, собравшись с духом и призвав на помощь Творца. Но до конца не распрямишься уже никогда.

Велена не пошевелилась, даже сцепленных рук не разомкнула, разглядывая сгорбленного начальника. Герой унтерхолдской битвы, ловец крылатых ящеров, маг третьего круга,иммун, отец – которое из этих званий давило больше? Сгибая крутые плечи, прокладывая глубокие морщины на лбу…

- В детстве, – медленнo проговорила она, – тётушка Морин говорила, что… глубже всего видят в душах те глаза, которые пролили больше слёз.

Сибранд усмехнулся, повернул тронутую сединой голову.

- Я – мужчина. Я редко плакал.

Велена помолчала.

- Значит, рыдала ваша душа.

Треснуло полено в печи; комната погружалась в полнейшую темноту. Больше не говорили; да и что могли сказать друг другу? Дело сделано, на кону новая битва. ?сли мастер ?рег – всего лишь спица в колесе планов альдов, значит, нападение на северную крепость и Кристар по-прежнему свершится, будут жертвы… много жертв…

Мысли спутались. Колдунья прислонилась к плечу Илиана, сонно размышляя о том, куда их определят на ночь. Длительный перелёт на ящерах, нервное потрясение, полнейшее истощение магических сил...

- ? что, - вдруг встрепенулся иммун, – и впрямь тебе по нраву мой сын?

- Мальчишка, – пробормотала Велена прямо в плечо стонгардского мага. Про себя сикирийка подумала, что куда большей тоской отзывалось сердце на Дагборна: попался на крючок, как попались бы многие, ничем дурным себя не запятнал, пока не взял в руки проклятый двуручник. Вот только былое влечение как рукой сняло, оставив на сердечном пепелище лишь жалость и грусть. Впрочем, было ли влечение? Скорее, как заметил бы более искушённый Райко, плотское томление изголодавшегося по теплу тела…

Сибранд удовлетворенно покивал, затем осторожно прислонил спящего сына к стене – Илиан тут же навалился на пискнувшую колдунью – и, поднявшись, подошёл к столу. Порылся в бумагах, доставая из запертого на ключ ларца нужную.

- Знакомая вещь? - покачал сложенным листом иммун. Велена не видела написанного, но вспомнила мгновенно: собственное признание о работе на Братство, расписка во всех грехах, залог её верности…

- Когда-то я поверил в одного из адептов Братства настолько, что безрассудно принял его слишком близко к сердцу, - услышала она далёкий, звенящий в пустoте ватной головы голос Сибранда. - Сегoдня я позволю себе совершить эту ошибку вновь.

Вспыхнула ярким комком смятая бумага; затерялся серый пепел среди мерцающих угольков. Таким же пеплом рассыпались в груди смятые чувства изумления, благодарности и удивительной лёгкости – перед тем, как комнату oкончательно поглотила желанная, уютная, исцеляющая темнота.

Утро началось с громких мужских голосов и яркого света, плеснувшего в ещё закрытые глаза. Открывать их не хотелось: урвать бы ещё минуту сна, сделать вид, будто не слышит собственного начальника…

Илиану просыпаться не хотелось тоже, о чём свидетельствовала напрягшаяся спина, которой он к ней повернулся, и злобное перетягивание тёплого одеяла – одного на двоих.

- Да не трогал я её! – почти взвыл стонгардский самородок, зарываясь носом в подушки. – Будто я виноват, что в доме Лии нет других спальных мест, кроме супружеского ложа! Она и уступила как гостеприимная хозяйка, а мы сразу и заснули! Ты видел, в каком состоянии я вчера сюда добрался? Сам ничего не помню!

- О том и беспокоюсь, - гнул свою линию суровый отец. – Как лапой-то на… женском теле оказался, тоже не помнишь?

- Случайно, говорю!

- Смотри мне, - пригрозил иммун. Бряцнул тяжёлый пояс: никак, при оружии заявился в дом старшей невестки? Открывать глаза, чтобы проверить, Велена ?е решалась. - Тело – храм Великого Духа! Сказал раз, повторю ещё: храни телесную чистоту для жены! А на блудные дела размениваться даже не думай!

- Легко тебе говорить, - пробурчал Илиан, – сам в шестнадцать зим женился, а мне почти двадцать уже…

- ? я разве жениться запрещаю? – удивился иммун. - Венчанным честным браком – хоть сегодня! А блудить не дозволяю!

?статки сна под шквалом ложных обвинений – от котoрых, однако, кровь прилила к зардевшимся щекам – как рукой сняло. Велена открыла глаза, усаживаясь на ложе; растёрла ладонями лицо, подглядывая через неплотно сжатые пальцы. Иммун и впрямь заявился в дом старшей невестки одетым и вооружённым; алела имперская перевязь. Сама Лия, с которой вчера даже не познакомились, выглядывала из-за плеча свёкра, комкая в руках кухонное полотенце.

- Завтрак стынет, – мягко вставила она, разом гася поток обвинений и оправданий. - Вы останетесь, отец?

- Да, - заметно стих суровый начальник. - Заодно переговорю с этими…

Сибранд вышел; Лия поймала взгляды Илиана и Велены и понимающе улыбнулась. Сикирийка лишь теперь разглядела её как следует: высокая, как все стонгардские женщины, стройная, с ясным, чистым лицом, на котором жила мягкая улыбка, красившая и без того совершенные черты. Светлые волосы не скрывали высокого лба,тонкой шеи и не?ных, чуть розоватых щёк, а густые пряди были уложены в замысловатую городскую причёску: такую Велена встречала в крупных стонгардских поселениях, вроде Рантана.

Лия оказалась не просто безумно хороша – она была вызывающе красива для Духом забытого городка на краю Мира. Вот что значит злая ирония! Да с такой красотой… с такой фигурой… хорошо сшитым домашним платьем, которое сделало бы честь и императорским залам… можно… да горы свернуть можно! Пожалуй, никогда прежде собственный рост и внешность не угнетали Велену так сильно, как в этот миг.

- Так вот ты какая, зависть, - пробормотала колдунья, провожая хозяйку исполненным ревности взглядом.

Илиан тем временем скатился с ложа, натянул сапоги и теперь умывался в глубокой миске у комода.

- Придумает же, - фыркнул стонгардский самородок в полотенце, - сам себя накрутит, пoтом мне до отлёта выговаривает. Ну что за человек! Да и к кому! – здесь настроение Велены упало еще ниже, – к боевому товарищу… к сикирийке! Нет,ты пойми, - тут же осадил себя молодой колдун, видимо, ощутив напряжение в воздухе, – ты… то есть,тощая, конечно, и мелковата… но дело не в этом!

От подобных откровений колдунья даже не нашлась,что ответить. Так и сидела на кровати с открытым ртом, когда Илиан размашисто шагнул к ней, стиснул узкие плечи и требовательно, почти торжественно заглянул в глаза:

- Я был бы горд назвать тебя сестрой!

Напряжённая тишина продолжалась недолго. Нелепость ситуации постепенно просочилась в потрясённую сикирийку,так что она нашла в себе силы усмехнуться, глубоко вдохнуть и тут же выдохнуть:

- Да уж, Илиан… тяжело тебе будет с женщинами…

Кажется, сквиталась: лицо стонгардского самородка пошло пятнами, а сам колдун недоумённо развёл руками: