Лэнгдон кивнул. Из-за этих загадочных документов пролилисьреки крови, однако происхождение слова тут было ни при чем.

– В легендах много чего говорится по этому поводу. Важнопомнить одно: Приорат рьяно охраняет их и, возможно, ждет подходящегоисторического момента, чтобы раскрыть правду.

– Какую правду? В чем она заключается? Какие такие тайнымогущества и власти охраняет братство?

Лэнгдон глубоко вздохнул.

– Сангрил – древнее слово, Софи. С годами оно превратилось вновый термин, более современный… – Он сделал паузу. – И когда яназову вам это новое слово, вы сразу поймете, что много знаете о нем.Практически каждый человек на земле хоть раз да слышал о Сангрил.

Софи скроила скептическую гримасу:

– Лично я никогда не слышала.

– Уверен, что слышали, – улыбнулся Лэнгдон. – Вампрекрасно известны эти два слова: чаша Грааля.

Софи уставилась на Лэнгдона широко раскрытыми глазами. Да онникак шутит!

– Чаша Грааля?

Лэнгдон кивнул с самым серьезным выражением лица:

– Чаша Грааля и есть так называемый Сангрил. Происходит отфранцузского Sangraal, сами можете заметить, как легко это слово превращается вдва других – San Greal.

Святой Грааль!.. «Странно, – подумала Софи, – какэто я не догадалась сразу». И однако она так до конца и не могла поверить в то,что ей только что поведал Лэнгдон.

– Я всегда думала, что Грааль – это чаша. А вы только чтосказали, что Сангрил – это некий сборник документов, раскрывающих тайну.

– Да, но документы Сангрил – всего лишь часть, половинасокровищ Святого Грааля. Они были похоронены под развалинами храма вместе ссамой чашей… и это помогает понять ее истинное значение. Документы наделилитамплиеров такой огромной властью лишь потому, что благодаря им стало возможнымосознать истинную природу Грааля.

Истинную природу Грааля? Софи окончательно растерялась. Онавсегда думала, что чаша Грааля представляет собой сосуд, из которого пил Иисусво время Тайной вечери и с помощью которого Иосиф Аримафейский ловил затемкапающую с креста кровь распятого Христа.

– Грааль – чаша Христова, – сказала она. – Чтоможет быть проще?

– Софи, – Лэнгдон наклонился к ней и говорил теперьшепотом, – если верить Приорату Сиона, то Грааль никакая не чаша. Членыобщества утверждают, что легенда о Граале лишь красивая аллегория, метафора дляобозначения чего-то другого, гораздо более могущественного. – Он насекунду умолк, затем продолжил: – Чего-то такого, что прекрасно сочетается стем, что ваш дедушка пытался сказать нам сегодня, в том числе и со всеми егосимволическими ссылками на священное женское начало.

Все еще не уверенная в правоте его слов, Софи взглянула наЛэнгдона. Он улыбался, но глаза оставались серьезными.

– Хорошо, – сказала она. – Допустим. Но еслиГрааль не чаша, тогда что это?

Лэнгдон предвидел этот вопрос, но до сих пор так и не решил,как лучше на него ответить. Ответ был невозможен без ссылки на соответствующийисторический контекст, в противном случае это вызовет у Софи лишь недоумение.Именно такое недоуменное выражение лица наблюдал Лэнгдон у своего редакторанесколько месяцев назад, когда принес ему план рукописи, над которой работал.

– Так вы утверждаете, что… – Тут редактор поперхнулся,закашлялся, поставил бокал вина на стол рядом с недоеденным ленчем и уставилсяна него. – Вы это серьезно? Быть такого не может!

– Совершенно серьезно. Недаром же я потратил целый год наисследования.

Знаменитый нью-йоркский редактор Джонас Фаукман нервнозатеребил козлиную бородку. На протяжении всей своей блистательной карьеры ему,несомненно, довелось повидать немало книг с самыми дикими идеями, но ни с чем подобнымсталкиваться не доводилось.

– Послушайте, Роберт, – сказал он после паузы, –поймите меня правильно. Мне нравится ваша работа, мы с вами всегда прекрасноладили. Но если я соглашусь напечатать эту книгу, то целые месяцы под окнамимоего издательства будут стоять пикеты. Кроме того, она просто пагубна длявашей репутации. Вы же ученый, историк, преподаете в Гарварде, а некакой-нибудь там популяризатор дешевых сенсаций, решивший урвать лишний доллар.Скажите, есть ли у вас хоть какие-то надежные доказательства, подтверждающиеэту версию?

Лэнгдон улыбнулся и достал из кармана твидового пиджакалисток бумаги. Протянул его Фаукману. То был библиографический список изпятидесяти наименований – книги известных историков, как современных, так исредневековых. Многие из этих книг давно стали своего рода научнымибестселлерами. Сами их названия служили косвенным подтверждением теорииЛэнгдона. Фаукман пробежал глазами список, и на лице его появилось выражение,какое бывает у человека, вдруг узнавшего, что Земля на самом деле плоская.

– Да, кое-кого из этих авторов я действительно знаю. Они…настоящие историки!

Лэнгдон усмехнулся:

– Так что, как видите, Джонас, это не только моя теория. Онауже давно вселилась в умы. Я просто выстраиваю на ней свою книгу. Ни в одном изсерьезных исторических трудов еще ни разу не исследовалась легенда о чашеГрааля, с чисто символической точки зрения, разумеется. И иконографическиесвидетельства, которые я нашел в поддержку этой теории, тоже выглядятдостаточно убедительно.

Фаукман не сводил глаз со списка.

– О Боже! Одна из книг написана самим сэром Лью Тибингом,членом Королевского исторического общества.

– Тибинг почти всю жизнь посвятил изучению чаши Грааля.Вообще-то именно он является моим вдохновителем. Он верит в это, как и всеостальные упомянутые здесь авторы.

– Вы что же, хотите сказать, все эти историки действительноверят в… – Тут Фаукман запнулся, не в силах подобрать нужных слов.

Лэнгдон опять усмехнулся:

– Согласно общепринятому мнению, чаша Грааля – сокровище,которое чаще всего пытались разыскать на протяжении истории человечества. Онапородила массу легенд, стала причиной войн и поисков, занимавших порой всюжизнь некоторых людей. Неужели все это оправданно, если Грааль просто какая-точаша? Если так, то почему тогда другие реликвии, такие как, к примеру, терновыйвенец, крест, на котором был распят Иисус, не вызвали подобного интереса? Напротяжении всей истории чаша Грааля занимала особое место в умах людей. –Лэнгдон улыбнулся. – И теперь вы знаете почему.

Фаукман недоверчиво тряс головой.

– Но раз об этом написано столько книг, почему тогда о нашейтеории наслышаны единицы?