Я тут же, не выходя из сарая, дабы не привлекать к себе лишнего внимания, выключила фонарик и проверила мобильный интернет. Слава богу, связь была. Я зашла в Гугл и сделала запрос на слово Stan.

Первым делом мне вылезли сайты, указывающие на песню Эминема под названием Stan. Я даже нашла перевод песни, но решила, что почитаю его внимательно попозже.

Через пару минут я выяснила, что это слово в английском является сленговым и означает хардкорного фаната, который одержим своим кумиром. Это слово стало своего рода синонимом слова «фанат». А если точнее, то синонимом одержимого и назойливого фаната.

Хм?..

Также Стэн – это сокращение от полного имени Стэнли.

И что мне дает эта информация? Неужели мы имеем дело с одержимым фанатом? Но фанатом кого? Остается только гадать, почему убийца использует эту надпись. Я же больше склоняюсь к мысли, что это некий мститель, который за что-то наказывает определенных людей.

Но опять же, при чем тут девочка Лиза?

В голове снова, как и в прошлый раз, мелькнула едва уловимая мысль, словно секундная вспышка, и снова погасла.

Ладно, не будем ломать голову, а лучше съездим еще к одному дому, может, я там узнаю что-то интересное…

Время близилось к вечеру. Следующий дом, который мне был нужен, я нашла примерно через полчаса. Ехать мне пришлось совсем в другую сторону города.

Красивый уютный домик, видно было, что недавно обшитый, с новой оградой и металлической калиткой. Из сведений, которые мне предоставил следователь, я уже знала, что несколько лет назад дом был продан и в нем теперь обитают новые жильцы. Но в этот дом я и не собиралась заходить, меня интересовали соседи, желательно те, кто здесь давно живет.

Опять же, не без помощи молодого следователя Мирошникова, я знала, что через два дома жила женщина, которая хорошо знала бывших жильцов, обитавших с нею по соседству.

Я представилась журналисткой из Тарасова, которая пишет статью о местном детском доме и о его бывших обитателях.

– Что же вы собрались писать об этом детском доме? – удивилась женщина преклонных лет, одетая по-огородному – в мешковатые шорты, свободную футболку и рабочие перчатки.

– Да много чего можно написать, – уклончиво ответила я.

– А я-то тут при чем? – продолжая удивляться, спросила женщина.

– Я знаю, что в соседнем доме, вон в том, – я указала рукой, – жили другие люди. Женщину вроде убили, а ее сын оказался в детском доме. Вот я хотела бы найти этого мальчика, точнее, уже мужчину, чтобы с ним пообщаться. Меня интересуют события именно того времени. В общем, ищу очевидцев, которые более десяти лет назад обитали в вашем детском доме.

Женщина с любопытством посмотрела на меня.

– Что-то как-то у вас все слишком сложно. Ну ладно, вам виднее… Так и что вы хотели услышать от меня? Это вам лучше в детский дом прийти и там собрать нужную для вас информацию, а я вряд ли вам чем-то помогу, – женщина сняла рабочие, испачканные в земле перчатки и махнула рукой вглубь сада. – Да проходите вы, что мы у калитки-то стоим. Может, вам предложить воды или компота? Компот вкусный, сама варю.

– От компота не откажусь, – улыбнулась я и прошла в сад, где была старенькая, но уютная беседка.

Через минуту женщина вернулась с большой кружкой холодного домашнего компота.

– Спасибо, – поблагодарила я и жадно отпила половину кружки. – Я подумала, что, может, вы мне расскажете об этом мальчике. Как его зовут, возможно, он появлялся тут…

– Да что вам рассказать? Зовут его Стас. Я его Стасиком называла. После того как Тамару убили на ферме, где она работала, Стас попал в наш детдом. Оттуда он на выходных часто приходил к бабе Маше. А бывало, что и просто сбегал. Баба Маша жила недалеко и помогала иногда Тамаре по хозяйству, и Стасик ее очень любил. Какое-то время он даже умудрился у нее пожить, но его все равно определили в детдом, мол, так полагается, типа бабка не родная и не может быть его опекуном. А через пару лет она умерла от старости. А Стасика я потом много лет не видела. Знаю точно, что после того как он вышел из детского дома, то сразу пошел в армию. А потом, когда вернулся, продал этот дом, который по закону принадлежал ему, и администрация держала этот дом за ним, ну чтобы, когда он достигнет нужного возраста, вступить в наследство. Ну а теперь вот уже около десяти лет там живут новые хозяева. Дом они отделали, поставили новую ограду. А напоминанием от старых жильцов остались только старые яблони и вишня. Их спиливать никто не стал. Вот так вот… А Станислава я с тех пор так и не видела. И понятия не имею, где он сейчас.

Женщина закончила рассказ и вопросительно посмотрела на меня.

– А убийство его мамы Тамары Сергеевой так и не раскрыли? И как вообще ее убили и за что? – спросила я и тут же добавила: – Мне просто любопытно как журналисту…

– Да уж, любопытный вы народ, журналисты, – женщина улыбнулась, но тут ее лицо изменилось и стало сосредоточенным. – Да никто не знает, за что ее убили. По слухам, любила она выпить после работы, и по пьяни чего-то не поделили и ее пырнули ножом и оставили там умирать на ферме. Ох, грустно все это… – женщина глубоко вздохнула. – Я уже и не помню, но вроде тех, кто убил, нашли, а вот доказали их вину или нет, не знаю, и посадили их или нет, не помню. Как-то эта история уже стерлась из моей памяти. Как-никак, а уже более двадцати лет прошло.

– Ладно, спасибо вам большое, что уделили мне время и напоили своим вкусным компотом. Всего вам хорошего, – я решила не отнимать больше время у этой милой женщины и направилась в сторону калитки.

– Пожалуйста. Пойдемте, я вас провожу, – женщина улыбнулась и поднялась вместе со мной. – Вы все же наведайтесь в наш детский дом. Возможно, там вам больше расскажут интересного.

– Обязательно. Только, боюсь, уже не сегодня. Время близится к вечеру, да и к тому же воскресенье.

– Вот завтра, в