class="p1">В функциональном плане связанные со СМИ картели стремятся к социализации риска и интернализации выгод в интересах членов группы, подобно тому, как это делают в своих соответствующих сферах семья NTT или Японская ассоциация банкиров. Конкретно, пресс-клубы социализируют риск путем одновременного разглашения организациям-членам конфиденциальной правительственной информации, что снижает вероятность неудобных «сенсаций» в СМИ, которые могут поставить в затруднительное положение как японские правительственные органы, так и журналистов, которые стали источником такой сенсации. Пресс-клубы также интернализируют преимущества, скрывая подробную информацию, включая конфиденциальные неформальные брифинги с ключевыми чиновниками, от лиц, не являющихся членами клубов. В последние годы пресс-клубы постепенно расширяют круг своих членов и спектр методов работы — например, в них принимаются избранные иностранные журналисты. Тем не менее укоренившаяся структура круга компенсации, объединяющая риски и вознаграждения при одновременной экстернализации затрат, все еще сохраняется.

Многие из профессий в сфере интеллектуальных услуг в Японии, как и пресс-клубы, также традиционно организованы как картели разума. Среди наиболее организованных — профессия юриста. Как и в случае с пресс-клубами (или семьей NTT, если уж на то пошло), ассоциации в таких областях имеют тенденцию к социализации рисков (через коллективные действия в решении проблем, начиная от финансового кризиса и заканчивая либерализацией торговли). Они также интернализируют выгоды, например, путем стандартизации профессиональных гонораров на взаимно комфортном уровне и ограничения доступа к членству. Традиционно в Японии доступ к профессии юриста является одним из самых строгих в мире: менее 3 % впервые сдающих экзамен проходят его успешно[269].

Университеты по своей природе являются относительно либеральными учреждениями, менее склонными к сговору и кооперации, чем многие другие сферы интеллектуальных услуг. Тем не менее в Японии они временами ведут себя одинаково, и в целом как класс, и в рамках отдельных учреждений [Pempel 1973]. Японская ассоциация национальных университетов, например, поддерживает уровень платы за обучение и институциональные правила, которые позволили увеличить число четырехгодичных университетов с 507 в 1990 году до 779 в 2015 году — в стране, чья база восемнадцатилетних студентов сократилась при этом с более 2,0 млн в 1990 году до менее чем 1,2 млн в 2015 году[270]. Некоторые крупные японские университеты проявляют нерешительность при найме иностранных преподавателей, даже обладающих высокой квалификацией [Hall I. 1988: 80–122].

Очевидно, что правительство иногда играет определенную роль в поддержании картелей разума, связанных с университетами. Например, Министерство образования, культуры, спорта, науки и технологий препятствует конкуренции между 604 частными университетами Японии[271], и иностранными университетами, крайне нерешительно квалифицируя последние как легитимные учебные заведения. Например, японский педагогический колледж Колумбийского университета был основан в 1987 году, но только в 2006 году Министерство образования Японии присвоило ему статус «иностранной аспирантуры»[272].

Выводы

Телекоммуникации — критически важный сектор связи между любой страной и остальным миром, значение которого возрастает по мере снижения стоимости связи и роста транснациональной социально-экономической взаимозависимости. Техническое качество телекоммуникаций является решающим фактором, определяющим — либо сдерживающим, либо облегчающим — способность страны приспосабливаться к глобальным изменениям и извлекать из них пользу. С середины 1970-х годов, по мере развития глобализации, интеллектуальная способность к транснациональной коммуникации также стала основным фактором, определяющим потенциал национального экономического роста.

Транснациональная коммуникация, таким образом, имеет два центральных измерения: технологическое и интеллектуальное. В обоих отношениях японская государственная политика и частная практика сдерживают коммуникацию через круги компенсации. Эти круги действительно повышают краткосрочную институциональную стабильность и часто рентабельность для вовлеченных субъектов, особенно отечественных. Однако они также подавляют обычно внутреннюю конкуренцию и дискриминируют внешних участников, что серьезно препятствует глобализации Японии.

В том секторе японской экономики, который производил средства коммуникации («хард»), круги компенсации, олицетворением которых в сфере телекоммуникаций является семья NTT, посредством преференциальной, высокодоходной практики закупок поощряли разработку высокопроизводительных, дорогостоящих устройств, таких как сотовый телефон i-mode и знаменитые суперкомпьютеры Fujitsu и NEC. Такая практика в течение многих лет успешно сдерживала проникновение на японский рынок иностранных конкурентов. Тем не менее они также заставили, отчасти из соображений защиты, японских поставщиков принять международные стандарты и сосредоточиться на все более замысловатых изделиях, представляющих для потребителей за пределами Японии лишь ограниченный интерес.

Работающие в пределах Японии местные поставщики телекоммуникаций и их вездесущие круги компенсации все больше втягиваются в «галапагосский синдром» экзотического, пусть и изначально прибыльного, высокодоходного производства для ограниченных внутренних рынков. Такая модель привела к резкому снижению глобальной конкурентоспособности и совокупной прибыльности, а также к постоянной изоляции от мировых рынков. Эта эволюция в Японии резко контрастирует с относительным успехом таких информационно-технологических компаний, как SoftBank, которые выходят на глобальные рынки и производят для них продукцию, часто через дочерние компании и другие филиалы, расположенные за рубежом.

В секторе коммуникационных услуг «софт» также наблюдается удивительно похожая тенденция. ЕЕрофессии в сфере интеллектуальных услуг, средства массовой информации и интеллектуальная жизнь университетов за пределами Японии под давлением все более настойчивых глобальных экономических и интеллектуальных рычагов претерпевают драматические изменения. Однако прочно держащиеся корней японские круги компенсации, наследие корпоративистского прошлого, задерживают и ослабляют реакцию Японии на транснациональные влияния во всех этих областях — несмотря на реформы абэномики. Эти узкоспециализированные круги способствуют стабильности и препятствуют конкуренции, именно тогда, когда адаптивность и инновации, которые лучше всего развиваются благодаря конкуренции, необходимы для решения международных проблем, возникающих далеко за пределами Японии.

Глава 10

Внутренние круги Японии и весь остальной мир

В главах 4–9 мы увидели, как повторяется появление парадигмы круга компенсаций в различных секторах японской внутренней экономики. Мы также наблюдали удивительную долговечность этой своеобразной формы коллективного поведения в большинстве этих секторов. Круги начали появляться в самых разных областях, от сельского хозяйства до финансов, еще в эпоху Мэйдзи или даже раньше. Они сохранились и в XXI веке — на фоне войны, оккупации и многочисленных волн политических реформ, включая две крупные смены руководства политических партий только за 2009–2012 годы.

Мы также видели, в каких разнообразных формах появляются круги компенсации на макро: мезо- и микрополитико-экономических уровнях. Эти круги, безусловно, имеют свои темные стороны. Они не поддаются абстрактным, трансцендентным правилам или принципам и часто прагматично потворствуют дискриминации и неравенству. Распыляя риски, они также подчас подавляли стимулы к инновациям и усиливали парохиализм.

Однако, как мы уже отмечали, порой круги компенсации во многом способствовали заметному экономическому росту, сопровождавшемуся внутренней политико-экономической стабильностью, которые Япония переживала на протяжении большей части своей современной истории до 1970-х годов. При поддержке таких институтов японские фирмы часто шли на значительные риски в окружающем их мире в годы высоких темпов