невроза, связанного с домашней чистотой и порядком… а значит, раз ультимативная цель и объект уборки не ты, а сами чистота и порядок, то хозяин вздохнет с облегчением, когда ты уедешь. Т. е. гигиеническое балование на самом деле свидетельствует, что ты хозяину не нужен. На «Надире» нет ламинированных ковров или мебели в чехлах, как у подобного истинно дотошного хозяина, но психическая аура та же, как и прогнозируемые мечты о спасении.

10

Не знаю, что скажут клаустрофобы, но для агорафоба люксовый мегалайнер 7НК представляет целый ассортимент привлекательных герметичных вариантов. Агорафоб может не покидать корабль[210], или ограничиться определенными палубами, или отказаться покидать конкретную палубу со своей каютой, или пренебречь видосозерцательными релингами на открытом воздухе по бокам этой палубы и придерживаться исключительно герметичного интерьера палубы. Или же просто не выходить из каюты.

Я – хотя меня не назвать настоящим агорафобом типа «не-могу-сходить-даже-в-супермаркет», но с полным правом можно назвать «полу-» или «пограничным агорафобом» – тем не менее всей душой полюбил внешнюю каюту 1009 левого борта[211]. Она обшита каким-то эмалевоватым бежевым полимером, а стены очень толстые и прочные: я могу пять минут раздражающе барабанить по стене над кроватью, прежде чем в ответ раздраженно постучат (очень приглушенно) соседи со стороны кормы. Каюта – тринадцать кед одиннадцатого размера в длину и двенадцать кед в ширину, с маленьким полуостровным предбанником перед входной дверью, где на внутренней стороне прикручены запоры трех разных технологий и триязычные инструкции с маршрутом до спасательных шлюпок, а на ручке висит целая колода карточек «НЕ БЕСПОКОИТЬ»[212]. Предбанник в полтора раза шире меня. Ванная – сбоку от предбанника, а с другой стороны – шкаф вандерклозет: сложный улей из полок, ящиков, вешалок, гнезд и Личного Огнеупорного Сейфа. Вандерклозет такой изощренный в употреблении каждого доступного кубического см, что все, что я могу о нем сказать, – его разрабатывал явно очень организованный человек.

На противоположной стороне каюты вдоль бортовой стены идет широкая эмалевая полка – под окном, которое, наверно, можно назвать моим иллюминатором[213]. Как и иллюминаторы на кораблях по телевизору, этот действительно круглый, но не маленький, а по значимости для настроения и смысла каюты напоминает окно-розетку в соборе. Сделан он из такого очень толстого стекла, за которым сидят банковские клерки в кассах для автомобилей. В углу стекла иллюминатора находится следующее:

Если по стеклу ударить кулаком, оно не поддается и не вибрирует. Очень хорошее стекло. Каждое утро ровно в 8:34 на шлюпку, которые рядами висят между Палубами 9 и 10, встает филиппинец в синем комбинезоне и поливает мой иллюминатор из шланга, чтобы смыть соль, на что забавно посмотреть.

Габариты каюты 1009 проходят по тонкой грани между «очень-очень уютно» и «тесно». В этот почти квадрат втиснуты большая хорошая кровать, два прикроватных столика с лампами и 18-дюймовый телевизор с пятью каналами «Морского кабельного», по двум из которых показывают бесконечные петли репортажей с суда над Симпсоном[214]. Еще есть белый эмалевый столик – по совместительству туалетный – и круглый стеклянный столик, на котором стоит корзинка, заполненная свежими фруктами, которые через какое-то время сменяют шкурки и объедки оных. Не знаю, то ли это стандарт, то ли малоизвестное преимущество журналистов, но каждый раз, когда я покидаю каюту больше чем на обязательные полчаса, вернувшись, я нахожу на стеклянном столике новую корзину фруктов, плотно накрытую синеватым полиэтиленом. Хорошие свежие фрукты, и всегда на месте. В жизни не ел столько фруктов.

Ванная заслуживает экстравагантных дифирамбов. За жизнь я повидал немало ванных, и эта – офигительно хорошая. В ней пять с половиной кед до ступеньки душа и знака «Осторожно, ступенька». Отделано помещение белой эмалью и матово поблескивающей нержавеющей сталью. Потолочное освещение – люксовое, какая-то еврофлуоресценция с синим акцентом и рассеивающим фильтром, так что свет диагностически четкий, но не брутальный[215]. Сразу у выключателя – фен бренда «Алиско сирокко», установленный прямо на стене и включающийся автоматически, когда снимаешь его с подставки; на максимальной настройке «Сирокко» чуть ли не сдувает голову. По соседству с феном – розетки на 115 В и 230 В плюс заземленная 110-вольтная для бритвы.

Раковина огромная, с глубокой пологой чашей. Всю стену над раковиной занимает хорошее зеркало от «Си Си Дженсен». Стальная подставка для мыла несплошная, чтобы стекала остаточная вода и минимизировалась противная слизистость нижней части мыла. Гениальное внимание к антислизистости мыла радует особенно.

Держите в уме, что 1009-я – каюта средней ценовой категории. Голова решительно идет кругом при мысли, какой тогда должна быть ванная каюты люксово-пентхаусного типа[216].

И но, в общем, просто войдите в ванную 1009-й, включите свет – и тут же заведется автоматическая вытяжка, чьи сила и аэродинамика не дадут пощады ни пару, ни самым оскорбительным для носа запахам[217]. Сила всасывания у вентилятора такая, что, если встать прямо под жалюзийным отверстием, волосы на голове поднимаются дыбом, что в совокупности с оглушительным и изобильно зыбящим эффектом фена «Сирокко» подарит вам часы развлечений перед роскошно озаренным зеркалом.

Сам душ тоже не знает меры. Горячая вода – кипяток, сдирающий кожу, но требуется всего одна манипуляция ручки для включения предустановленной настройки, чтобы получить воду идеальной 37-градусной температуры. Такое давление воды должно быть у меня дома: мощь головки душа прибивает вас, беспомощного, к противоположной стороне кабинки, а от настройки «Массаж» при тридцати семи градусах закатываются глаза и готов сдать сфинктер[218]. Головку душа можно снять на гибком стальном шланге, чтобы направлять беспощадный поток прямо, например, на вашу особенно грязную правую коленку или вообще куда захочется[219].

В плане туалетных принадлежностей: зеркало над ванной обрамляют прикрученные стальные миникорзинки со всякими бесплатными штучками. Шампунь-кондиционер «Касвелл-мэсси» в удобном флаконе размера самолетного алкогольного миньона. Шелковая эмульсия для тела и рук с миндалем и алоэ «Касвелл-мэсси». Прочная пластмассовая ложка и замшевая перчатка для очков или легкой чистки обуви, причем оба предмета светло-голубого оттенка на ослепительно белом фоне, цветов «Селебрити»[220]. Все время здесь не одна, а две чистых шапочки для душа. Старое доброе непретенциозное и неутонченное мыло «Сейфгард». Тряпки без ворса и начеса и, конечно, такие полотенца, которым так и хочется сделать предложение.

В вандерклозете предбанника – дополнительные замшевые пледы, гипоаллергенные подушки и целлофановые пакеты с надписью «СЕЛЕБРИТИ КРУЗЕС» всех размеров и конфигураций для стирки и опциональной химчистки и т. д.[221]

Но это