все цветочки по сравнению с завораживающим и потенциально зловещим туалетом каюты 1009. Гармоничная симфония элегантной формы и энергичного действия в обрамлении рулонов такой мягкой бумаги, что обычные перфорации для легкости отрывания не нужны, и с такой надписью над ансамблем:

ЭТОТ ТУАЛЕТ ПОДКЛЮЧЕН К ВАКУУМНОЙ КАНАЛИЗАЦИОННОЙ СИСТЕМЕ. ПОЖАЛУЙСТА, НЕ ВЫБРАСЫВАЙТЕ В УНИТАЗ НИЧЕГО, КРОМЕ ОБЫЧНЫХ ТУАЛЕТНЫХ ОТХОДОВ И ТУАЛЕТНОЙ БУМАГИ[222].

Так-то – вакуумный туалет. И, как и вытяжка над головой, это не легковесный или неамбициозный вакуум. Смыв порождает короткий, но травмирующий звук, как бы затянутое полоскание в си второй октавы, будто какое-то несварение желудка космического масштаба. Этот звук сопровождается оглушительным всасыванием, внушающим такой трепет своим могуществом, что становится и страшно, и на удивление комфортно: отходы не столько убирают, сколько мчат от вас, и мчат с такой скоростью, что кажется, будто они окажутся где-то так далеко, что станут всего лишь абстракцией… Канализационное обслуживание на каком-то экзистенциальном уровне[223],[224].

11

Первое в жизни морское путешествие – шанс осознать, что океан – это не один океан. Вода меняется. Атлантический океан, бурлящий у восточных США, – желто-зеленый, беспросветный и злобный. Но у Ямайки он скорее молочно-аквамариновый и прозрачный. У Каймановых островов – цвета электрик, а у Косумеля – почти лиловый. То же самое с пляжами. Сразу видно, что песок южной Флориды имеет скальное происхождение: от него больно босым ногам, в нем есть какой-то минеральный отблеск. Но пляж в Очо-Риос – скорее как грязный сахар, а на Косумеле – как чистый сахар, а местами вдоль побережья Большого Каймана текстура песка больше напоминает муку, силикат, а его белизна такая же мечтательная и невесомая, как белизна облаков. Единственная настоящая константа в морской топографии надировских Карибов – какая-то нереальная и почти ретушированная миловидность[225]: ее невозможно нормально описать, но самое близкое, что мне приходит в голову, это что она выглядит дорого.

12

Утро в порту – особое время для полуагорафоба, потому что почти все сходят с корабля на сушу ради организованных береговых экскурсий или беспрограммного перипатетического туризма, и верхние палубы «MV Надир» обретают жутковато-уютную опустошенную атмосферу родительского дома, когда в детстве болеешь и все либо на работе, либо в школе и т. д. Прямо сейчас 9:30, 15 марта (иды, среда), и мы причалили к Косумелю, Мексика. Я на Палубе 12. Каждые пару минут мимо пахуче пробегает двоица парней в футболках софтверной компании[226], но вообще здесь только я, ZnO, кепка и почти тысяча пустых и одинаково сложенных высококачественных шезлонгов. Полотенщику с кормы Палубы 12 почти не на кого изливать свое рвение, так что к 10:00 я уже на пятом полотенце.

Здесь полуагорафоб может стоять в одиночестве у релинга на самой высокой точке корабля и меланхолично взирать на море. А у Косумеля море цвета какого-то разбавленного индиго и видно мелкодисперсную белизну дна. На средней дистанции коралловые формации под водой кажутся большими облаками глубокого фиолетового цвета. Понятно, почему люди называют спокойное море зеркальным: в 10:00 солнце занимает по отношению к поверхности такой угол Брюстера, что гавань озаряется всюду, сколько видит глаз: вода рябит сразу в миллионе направлений, и каждая рябь высекает искорку. За кораллами вода становится постепенно, в различимых, как в беконе, полосах, темнее – по-моему, этот феномен связан с перспективой. Вид чрезвычайно милый и мирный. Не считая меня, полотенных дел мастера и кружащих бегунов здесь только пожилая дама, лежа читающая «Нет созависимости»[227], и мужчина, стоящий у носовой части правобортного релинга и снимающий море. У этого печального и мертвенно-бледного человека, которого на второй день я окрестил Капитаном Видео, высокая жесткая седая прическа, «биркенстоки» и очень худые безволосые икры, и он один из самых выдающихся эксцентриков круиза[228]. На «Надире» почти все без ума от камер, но Капитан Видео снимает абсолютно все, включая еду, пустые коридоры, бесконечный гериатрический бридж, – даже выскакивает во время Вечеринки у бассейна на приподнятую сцену Палубы 11, чтобы снять толпу с точки зрения музыкантов. Сразу видно, что магнитная хроника путешествия в мегакруизе у Капитана Видео будет уорхоловским унынием длиной ровно с сам круиз. Капитан Видео – единственный пассажир, кроме меня, о котором я наверняка знаю, что он путешествует без родственника или спутника, и из-за отдельных дополнительных сходств между КВ и мной (например, полуагорафобного отказа сходить с корабля в порту) мне некомфортно, так что я стараюсь его избегать, насколько это возможно.

Еще полуагорафоб может стоять на правом борту Палубы 12 и смотреть, как «Надир» изрыгает пассажиров с Палубы 3. Они изливаются из дверей по узкому трапу. Как только сандалия человека ступает на причал, происходит социолингвистическое преображение из «отдыхающего на круизе» в «туриста». В этот самый момент 1300+ туристов высшего класса, готовые тратить наличку и переживать и снимать различные опыты, составляют змеистую очередь, растягивающуюся по всему косумельскому причалу, который сделан из наливного бетона, длится добрые полкилометра и ведет в TOURISM CENTER[229] – этакое мегакуонсетское[230] строение, где доступны организованные береговые экскурсии[231] и такси и мопеды до Сан-Мигеля. Вчера ночью за Столиком 64 только и говорили о том, что на примитивном и невероятно бедном Косумеле американский доллар почитается за НЛО: «Когда он показывается, ему все поклоняются».

Местные вдоль косумельского причала предлагают надирцам возможность сфотографироваться с очень большой игуаной в руках. Вчера на причале Большого Каймана местные предлагали возможность сфотографироваться с парнем на фальшивой деревянной ноге и с крюком, тогда как все утро слева по носу «Надира» в бухте курсировал ненастоящий пиратский корабль, давая вхолостую бортовые залпы и действуя всем на нервы.

Люди с «Надира» двигаются в парах, квартетах, группах и стаях; очередь сложно колеблется. Все в каких-то пастельных рубашках, обвешенные чехлами записывающего оборудования, а у восьмидесяти пяти процентов женщин белые козырьки и плетеные сумочки. И у всех внизу солнечные очки с модным аксессуаром этого года: мягким флуоресцентным шнуром, привязанным к заушникам, чтобы очки можно было повесить на шею и постоянно снимать и надевать[232].

Теперь по правую руку от меня (на юго-востоке) готовится причалить, судя по вектору приближения, где-то прямо очень близко к нам другой мегалайнер. Он двигается как природная стихия и всем своим видом противится идее, что такую массу возможно направлять всего лишь мановением руки на штурвале. Не могу представить, каково лавировать такими фиговинами к причалу. Наверное, это что-то вроде параллельной парковки фуры на место размером