цвета удерживались подхватами. Из окна открывался картинный вид на чудесную поляну с лесными деревьями, залитую светом клонящегося к горизонту солнца. За деревьями виднелась водная гладь Москвы-реки.

– Пройдемте на кухню. Могу предложить кофе и круассаны. Конечно, это больше похоже на завтрак, чем на ужин. Я привожу их с собой. Постоянно здесь сейчас не живут, поэтому повар появляется только в дни приемов.

Катя подумала, почему же она, столько лет проработав в недвижимости, ничего не знала о существовании такого великолепного места. Она была не чужда светской жизни, ее часто звали на самые разные мероприятия, и раз хозяева не ведут уединенный образ жизни, а устраивают приемы, значит, так или иначе вилла известна столичному бомонду.

Кухня отличалась минимализмом и такими же огромными размерами, как все в этом доме. Если бы даже Монтиньяк не сказал ей о том, что дом сейчас не используется для постоянного проживания, на кухне это стало бы и так очевидно. Никаких уютных мелочей, милых сердцу хозяйки, кухонной утвари и других следов присутствия человека. Только одна чашка с недопитым кофе да включенная в розетку кофеварка, рядом коробка с круассанами из известной пекарни.

– Наверное, вы удивлены и думаете, зачем новая вилла в этих владениях, когда и этот дом весьма неплох?

– За много лет работы в недвижимости я привыкла не задавать таких вопросов, – дипломатично ответила Катя. – У каждого свои желания, потребности и капризы.

– Вы правильно выразились – капризы. Если вы занимались ремонтом квартир и домов своих клиентов, то поймете меня. Воля заказчика – закон. Это только кажется, что у архитектора развязаны руки. Когда я делаю проект по чьему-то заказу, к сожалению, творчества в этой работе меньше, чем хочется и чем кажется со стороны.

– Даже у вас, знаменитого Оноре де Монтиньяка?

– У меня тем более, – вздохнул он. – Конечно, бывают исключения, когда заказчик полагается на мое чутье, опыт и стиль. Тогда удается сделать то, за что мне не стыдно перед потомками и самим собой. Но чаще меня приглашают как волшебника, который воплотит в жизнь чудовищный в своем дурновкусии замысел. Обычный человек не может позволить себе мои услуги, а тот, кто имеет на это средства, считает, что вправе купить все, даже здравый смысл.

– Почему же вы соглашаетесь? Ведь всегда можно отказаться…

– Я часто и отказываюсь! Но все же я люблю свою работу и стремлюсь находить компромиссы. Каждый новый дом – еще один след моего присутствия на Земле. Пусть не совсем такой, каким его хотел бы видеть свободный художник. В конце концов, у домов есть свои хозяева, и они имеют приоритетное право голоса. Но все же я делаю их замыслы лучше. Дома – как мои дети.

– Как красиво вы говорите! – воскликнула Катя. – Значит, и новая вилла в этом прекрасном месте станет еще одним вашим ребенком! И я буду гордиться, что была лично знакома с его родителем!

– Катя, – Монтиньяк приобнял ее за плечи, глаза его стали влажными. – Я так вам благодарен за эти теплые слова. Но с этой виллой все идет сложнее, чем казалось вначале. Позвольте рассказать и попросить совет.

– Конечно, для этого вы меня и позвали!

Монтиньяк налил ей и себе кофе, подвинул ближе коробочку с круассанами. Они расположились друг против друга за длинной узкой барной стойкой на высоких стульях.

– По понятным вам причинам я опущу некоторые конкретные детали и имя хозяина виллы. Как профессионал вы меня поймете. Мы не вправе разглашать обстоятельства договора.

Катя кивнула.

– Когда ко мне обратились по поводу нового проекта виллы и прислали фотографии прекрасного здания, в котором мы сейчас находимся, в глазах у меня промелькнуло такое же недоумение, какое я заметил у вас сегодня, когда мы подошли к дому. Не отпирайтесь! Этот вопрос напрашивается сам собой: зачем перекраивать то, что и так прекрасно сшито?

Катя снова кивнула. Она решила не перебивать Монтиньяка.

– Конечно, как архитектор я мог бы найти недочеты и в этом здании. Любое творение человека несовершенно, и всегда есть что улучшить, но большого смысла в этом не было. К тому же вы уж меня простите, для России это действительно очень хороший и даже передовой проект, равно как и его воплощение. Но он был построен в начале девяностых, тогда просто не существовало таких высоких технологий в строительстве, как сейчас. Кроме того, трубы и канализация сильно износились и в любой момент может случиться авария.

Монтиньяк сделал глоток кофе и посмотрел в окно. Из кухни Москва-река была видна еще лучше, чем из зала. На берегу были сооружены мостки с ажурными перильцами и беседка в китайском стиле. Очевидно, владелец положил немало сил, чтобы получить разрешение на строительство дома в таком месте.

– В мою задачу входит создать нечто более величественное, но главное, как бы точнее выразиться, иное функционально. Дом должен быть пригоден для большего числа гостей и вместе с тем не оказаться похожим на гостиницу, а сохранить свою приватную атмосферу. Словом, внутренняя начинка интересует хозяина больше, чем внешняя. Задача показалась мне интересной и весьма вызывающей. Сделать нечто лучшее – в этом всегда есть азарт и вдохновение. Я ехал сюда окрыленный, тогда мы с вами и познакомились. Но вот уже почти месяц пребываю в некотором затруднении…

– Что же пошло не так? – осторожно спросила Катя, почувствовав, что Монтиньяк специально сделал паузу для того, чтобы она спросила.

– В том-то и вопрос! – воскликнул он. – Я сам себя спрашиваю об этом и не нахожу внятного ответа. Все так да не так… Начнем с того, что хозяин виллы, который удостоил меня чести встретиться всего три раза за это время, все три раза высказывал диаметрально противоположные пожелания к ее внешнему виду! Такое ощущение, что я разговаривал с тремя разными людьми.

Катя вздохнула и едва сдержала улыбку. Бедный Оноре, ты еще не знаешь наших старых «новых русских». Можно встречаться и двадцать раз, каждый раз слышать разные пожелания, выполнить все, а в конце остаться виноватым в том, что сделал не так, как хотел хозяин. Границ самодурства в России нет, это тебе не Европа!

– Это все, что вас тревожит?

– Нет! Прошло уже больше месяца, а проект топчется на месте. Я не привык так работать, но главное даже не это. Меня все время приглашают на какие-то странные мероприятия, и я чувствую себя не в своей тарелке, а отказаться возможности нет. Моя помощница настаивает на том, что присутствие необходимо. Отказаться не комильфо. Понимаете?

Катя кивнула и вспомнила хищную брюнетку