ветра? Она упрямо подставила ему лицо, хоть он и засыпал ей волосы песком. Охота за сокровищами заканчивается, только когда сокровище найдено, а разве искала она хоть раз в жизни что-либо более ценное?!

Она со стоном клонилась к выжженной земле, пока не коснулась лбом песка и не превратила боль в крик.

С этим криком смешался шелест крыльев.

На горячий песок рядом с ней приземлился гусь, и песок ему явно не понравился еще больше, чем лисице.

– Он не бродит по земле? – Гусь прошелся клювом по серым перьям. – Значит, он под ней. И нет, это не то, о чем ты думаешь. Любовь затуманивает тебе разум.

Он расправил крылья – такие широкие, такие легкие, словно часть неба.

– Грунико. Ужасно долгое и утомительное путешествие. Много воды, мрачные горы. Именно то, что мы с тобой любим. А в конце… я надеюсь…

Подземный дворец.

Лиса села и стряхнула с одежды песок.

Ветер никогда не лжет. Просто она плохо слушала. Гусь знаком с ветром лучше.

37

Непобедимый

Весь мир говорил о дворце, который король гоилов велел построить глубоко под императорским замком в Виенне. Газеты уже провозгласили его чудом света. Но Неррон во время долгой поездки на поезде в Виенну задавался лишь одним вопросом: удастся ли ему в новом дворце убедить Кмена простить нефритового гоила и отомстить за Темную Фею кровью его брата.

Бастард просит короля об аудиенции. Он везет ему подарок, что послужит местью за Темную Фею и оплатит долг нефритового гоила.

Часовые на посту пообещали передать его сообщение лично новому адъютанту Кмена. Это женщина, а с женщинами Неррон всегда ладил хуже, чем с мужчинами, за исключением матери. Что, если эта новая адъютантша будет так же презирать его, как прежний сторожевой пес Кмена – Хентцау? Что, если он у Кмена в черном списке, потому что много месяцев не передавал никакой ценной информации, а после смерти Феи исчез из поля зрения вместе со Щенком?

Что, если – на каждой стрелке, переводящей состав на другой путь. В продуваемом сквозняком тамбуре Неррона вырвало, и он грешил на мясо ящерицы, которое подавали в офицерском вагоне, но, разумеется, это опять случилось от страха потерпеть неудачу или выставить себя на посмешище. Что, если Кмен истолкует его план как предательство? Проклятье, как же он презирает себя за слабые нервы! Бесшабашный-то спит небось крепким сном в грузовом вагоне, хотя едет навстречу собственной казни.

Сокровища, украденные ими во дворце ольхового эльфа, отвлекли его меньше, чем он надеялся. Оба они стащили только всякие мелочи: увеличительное стекло, несколько гребней, ключ, крошечные баночки… Любому охотнику за сокровищами известно, что самые мощные волшебные вещи зачастую с виду очень маленькие. Но ни одна из этих треклятых серебряных штуковин не соглашалась показать хоть какой-то магический фокус. Неужели колдовство ольхового эльфа в чужих руках не работает? Вряд ли. Бесшабашный же пользуется их зеркалами. Неррон понятия не имел, что Бесшабашный сделал со шкатулкой, в которой Игрок хранил бутылочки с эликсиром любви. Стояла на столе, а потом раз – и нет ее. Он растворил ее в воздухе, чтобы сыграть с Игроком злую шутку? Да черт с ней. Отнятая у мягкокожего подзорная труба оказалась невероятной. Неррон направил ее на плавно пролетающий за окнами подземный пейзаж, но очередной туннель погрузил все во тьму даже для его гоильских глаз. Что, если это и есть будущее? Черная дыра, в которую их всех забросят эти ольховые эльфы. Серебряной лопатой.

Он засунул подзорную трубу за пояс.

Неужели армии глинолицых и серебряшек вынудят их бежать врассыпную из своих подземных дворцов? Или осесть в человеческих крепостях, как тот ольховый эльф в Нихоне? И как убедить короля, что нужно опасаться врагов, которые большие мастера держаться в тени?

Да, поездка была долгой.

* * *

В Виенне поезд прибыл на подземный вокзал, такой же новый, как и дворец Кмена. Захватив город, гоилы построили под его старым центром собственное поселение, насчитывающее уже более пяти тысяч жителей. Что касается транспорта и снабжения, оно было полностью независимым благодаря не одной дюжине строго охраняемых подъездов на земле и под землей.

Неррон попросил офицеров в поезде обеспечить конвой для Бесшабашного, но охрана не понадобилась. На перроне его ожидал новый адъютант Кмена с десятью откомандированными солдатами.

Лейтенант Нессер, как она вправе была именоваться после случившегося три месяца назад повышения по службе, до сих пор встречалась Неррону лишь как неотступная тень Хентцау. Поговаривали, будто старый легавый питал слабость к этой девушке на военной службе. Однако Неррон, скорее, верил слухам о том, что Хентцау ушел с поста не по своей воле и был удивлен выбором короля не меньше всех тех, кто питал надежду стать его преемником.

– Это ты Бастард?

Она была столь же надменной, какой и казалась с виду, и Неррона так и подмывало спросить, кому ей пришлось строить глазки, чтобы в таком юном возрасте сделаться правой рукой короля.

– Он самый, – ответил он. – Хотите видеть мою печать?

– Ты говоришь о той липовой печати, которую суешь всем под нос? – Она была почти с него ростом и, по слухам, убила в дуэлях на саблях больше дюжины мужчин. – На мой взгляд, за это по тебе тюрьма плачет, но у меня приказ пока не рассматривать тебя как заключенного.

Приказ может исходить только от Кмена, да?

– Я привез пленного. Он в третьем грузовом вагоне.

– Мне об этом доложили.

Она указала за спину Неррона. Четверо гоильских солдат вели Бесшабашного по перрону. Последняя неделя не прошла для него бесследно: пытки, рана на плече, от изнеможения он был серым, как гранит. Зрелище для Неррона не сказать чтобы неприятное. Пока Бесшабашный жив.

Тот не удостоил его и взглядом, но заговорил с Нессер, когда охранники остановились рядом с ней.

– От всего сердца поздравляю с повышением. Надеюсь, пулевое ранение, которым вы мне обязаны, больше не беспокоит?

Новый адъютант Кмена в ответ так ударил его по лицу, что у него носом хлынула кровь.

– Ты привез не того брата, – набросилась она на Неррона, пока Бесшабашный связанными руками вытирал кровь с лица. – Какое отношение этот имеет к твоему сообщению королю?

– На этот вопрос я отвечу только Кмену.

– Если он тебя примет. У меня приказ лишь доставить тебя во дворец.

Она была жалкой копией Хентцау. Ее высокомерие ничего не стоило без его усеянного шрамами яшмового лица! И все же солдаты уважали, если не боялись, ее. Они взяли Неррона в кольцо вместе с Бесшабашным – способ Нессер продемонстрировать, что она и с ним охотно обращалась бы как с пленным.

– Тебе стоит опасаться ее. – Бесшабашный, несмотря на изнеможение, не отставал от охранников. – Как-то раз она меня пытала. В этом деле она почти не уступает ольховому эльфу. А еще я практически уверен, – добавил он, понизив голос, – что она неровно дышит к моему брату.

Неррон не мог точно сказать, делает ли это лейтенанта Нессер в его глазах симпатичнее.

– Диву даешься, сколько врагов ты уже нажил, – шепнул