В ее голосе послышалась боль, и Энрике протянул девушке руку.

– Тогда позволь нам помочь, – сказал он, опуская глаза.

Несколько мгновений Ева колебалась, но потом все же кивнула. В воображении Энрике герои всегда уходили с поля боя, держа на руках спасенную девушку. Поэтому он закатал рукава, положил руку Еве на талию и попытался поднять ее… но тут же поставил обратно на ноги.

– Я слишком слабый, – простонал он. – Зофья, не поможешь?

Зофья оттолкнула его плечом.

– Клади руку мне на плечи.

Энрике положил вторую руку Евы себе на плечо и решил, что оплакивать свою гордость будет как-нибудь потом. Они свернули за поворот, стараясь держаться поближе к шатрам, которым удалось уцелеть. Совсем близко прогремел звук ломающегося дерева. Земля сотрясалась от каждого шага каменных статуй.

Подавив приступ паники, Энрике сосредоточился на озере, которое было уже совсем близко. Ему в нос ударил земляной запах стоялой воды. На другом берегу едва виднелись деревянные доски, за которыми скрывались старинный двор и портал в ледяной грот. Все трое сгрудились под брошенным торговым навесом и прислушались к тишине, воцарившейся на базаре.

– Там было девять муз, – вдруг сказала Зофья.

– Какое блестящее наблюдение, – огрызнулась Ева. – Нас преследовали только четверо.

– Значит…

С громким треском их палатка поднялась в воздух. Над ними возвышались пятеро каменных муз, а в их руках колыхались остатки навеса, словно он был не более чем маленьким обрывком шелка, подобранным с земли. Энрике инстинктивно попятился, но Ева остановила его.

– Они позади нас…

На него упали огромные тени. Девять статуй сомкнулись в круг, а в двадцати футах от них простиралось озеро, за которым находился их единственный путь к спасению.

– Придется плыть, – сказал Энрике, чувствуя, как быстро бьется его сердце. – Вперед! Я их отвлеку.

– Мы тебя не бросим… – начала Зофья.

Но Ева не колебалась ни секунды. Она бросила на Энрике решительный взгляд.

– Значит, увидимся на другой стороне.

– Энрике… – сдавленно сказала Зофья.

Он позволил себе взглянуть на нее, позволил себе насладиться ее белыми, как пламя свечи, волосами, синевой ее глаз. А потом он стряхнул руку Евы со своего плеча и бросился в противоположную сторону, к торговым палаткам. Он надеялся, что музы обратят на него внимание. Его дыхание со свистом вырывалось из легких, и он не слышал ничего, кроме собственного оглушительного пульса.

– Сюда! – закричал он. – Я здесь! Я здесь!

Наконец он обернулся. Но он не мог заставить себя открыть глаза, пока не услышал уже знакомый звук: скрип каменных конечностей. Его глаза распахнулись, и он увидел, что над ним возвышаются все девять муз. Сквозь просветы между статуями он видел, как Ева и Зофья вошли в воды озера.

Но его облегчение было недолгим. Через несколько секунд одна из муз ударила ладонью по земле, сбив его с ног. Ему в глаза полетела пыль, и Энрике чуть не проглядел каменный кулак, стремительно направляющийся к нему.

Он собрал всю свою энергию и откатился в сторону как раз в тот момент, когда еще один кулак ударил по земле.

– Разве ты не видишь, что нам не суждено быть богами? – крикнул старик из-за статуй. – Что этот путь приводит только к разрушению?

Энрике увернулся от очередного удара и бросился за статую.

– Ни один смертный не может спрятаться от богов, – рассмеялся старик.

Когда последовал еще один удар, Энрике присел, а затем прыгнул и схватил статую за сжатые пальцы. Мышцы его живота горели в знак протеста. Статуя попыталась сбросить его с себя, но он крепко ухватился за каменные выступы. С высоты он наблюдал за тем, как Ева и Зофья карабкаются на противоположный берег и наконец исчезают за дощатой стеной.

Статуя снова тряхнула запястьем, и Энрике упал на землю, ударившись боком. Его руку пронзила острая боль. Вот и все. Сквозь боль пробилась тусклая искра гордости. Он их спас.

В конце концов он совершил что-то героическое.

– Это твой конец, – сказал старик.

Энрике поднял голову. Он понимал, что спорить бесполезно, но ничего не мог с собой поделать.

– Я не вор, – прохрипел он.

Статуи муз стояли неподвижно. Их каменные тела окружали его со всех сторон. Даже если бы ему удалось каким-то образом добраться до озера, он не был уверен, что сможет доплыть до другого берега.

– Пожалуйста, – услышал он собственный голос.

Он умрет здесь. Энрике знал это. Даже тени статуй казались неестественно холодными и… ледяными. По земле тянулся тонкий лед, который обвился вокруг его штанины, как настойчивая виноградная лоза. Он вгляделся в узкую щель между двумя статуями и увидел хрупкий кристальный мост, перекинувшийся через озеро. Мост был очень тонким, но с каждой секундой он обрастал все новыми слоями льда, становясь достаточно прочным для того, чтобы выдержать вес.

– Я не дарую тебе быстрой смерти, – злорадствовал старик. – Ты ведь их не жалел.

Энрике заставил себя подняться.

Он велел себе идти к озеру. Просто добраться до озера.

Он с трудом держался на ногах, но все же не останавливался, мало-помалу приближаясь к просвету между музами. Одним плавным движением музы подняли руки. Энрике накренился, мысленно рассчитывая время, и собрал в кулак остатки энергии…

А затем он бросился вперед.

Энрике протиснулся в щель между каменными телами. Статуи попытались развернуться, но они стояли так близко, что начали биться друг о друга.

– Убейте его! – закричал старик.

Энрике побежал к озеру, его ноги подкашивались. До ледяного моста оставалось еще десять футов. Он наполовину бежал, наполовину плыл к нему, не обращая внимания на холодную воду и липкие водоросли, которые обвивались вокруг его ног. Он бросился на мост, чувствуя, как леденеет его тело. Быстро набирая скорость, мост начал двигаться. Он тянул Энрике к берегу, становясь все меньше и меньше. Энрике прижался к ледяной поверхности и начал медленно проваливаться в бессознательное состояние, пока с берега доносились приглушенные крики старика.

– О чем, черт возьми, он думал?

Энрике растерянно заморгал, и в поле его зрения появилась какая-то комната.

– Не кричи на него, – упрекнула Лайла.

Энрике застонал. Он понимал, что его тело все еще должно болеть от холода и удара об землю, но теперь в его крови зазвучал странный, приятный гул. Скорее всего, это была работа Евы. Повернув голову, он увидел Зофью и Руслана с левой стороны кровати, а Лайла и Северин стояли у изножья.

– Храбрость очень изматывает, – выдавил Энрике.