— Оно серебряное? — перебила я, кивнув в сторону сверкающего в его перчатке клинка.

Юргис кивнул, озорно сверкнув глазами.

— Не хочешь встать вон там и прикинуться статуей какой-нибудь богини? А я буду целиться в твою фигурку, как ангелочек со стрелами, и нарочно промахиваться, — с хохотком провозгласил он.

— Я могу. Но в замен я хочу услышать историю.

— Историю? У меня найдется немало на несколько веков вперед. Но должен предупредить, ни одна из них не кончается добром, дорогуша.

— Историю о Сияне. — твердо произношу я, вглядываясь в его расширяющиеся глаза.

Парень прочищает горло, понемногу трезвея.

— Откуда, черт возьми, ты ее знаешь? Кто поведал? — шипит он, оттягивая воротник жакета. При этом угрюмые тени на его лице сгущаются, брови хмурятся.

Игриво подмигиваю ему и иду к мишени, прислоняясь к дереву.

— Предупреждаю тебя, рыжик! — пропеваю я. — Попадешь прямиком в сердце — твоим оно не будет!

Юргис подбирает ножик и отходит подальше для броска.

— Почему? Неужели уже забрали?

— Ха! Насмешил. На свете не найдется мужчины, достойного моего сердца, уж поверь мне! — мелодично смеюсь я. — Когда Бог создавал женщин, он решил создать и мужчин, чтобы женщины стали сильнее и мудрее.

Юргис на мгновение задерживается после моих слов. Но затем, толком и не прицелившись, вскидывает руку с клинком.

Кинжал вонзается в дерево прямо возле моего бедра. Я довольно хмыкаю.

— Она была той ещё сучкой! Эта Сияна.

— Как ты можешь так говорить?

— Могу, как видишь. О мёртвых либо хорошо, либо ничего, кроме истины. Вот тебе вся правда о ней: Казимир познакомился с ней, когда та появилась у него в молельном доме. Пришла отмолить свои грехи в церковь, которую в свое время координировал Казимир. И, о святые угодники, у нее их было много — грехов, уж уверуйте!

Я размышляю над его речью и притихаю.

— …Каких же грехов?

Юргис не отвечает — еще один его клинок вонзается прямо над моей головой. По коже разбегаются бешеные мурашки, и я стискиваю челюсть.

— Она работала в публичном доме. Думаю, туда ее сбыли родственники. — Юргис пренебрежительно отмахивается рукой. — А наш Казимирчик повелся на ее притворные чары!

— И это ты называешь грехами? Грешница, что вынуждена была существовать в таких зверских условиях, дабы выжить?

Юргис удивленно приподнимает бровь и передергивает плечами.

— Ты хоть представляешь, сколько до него мужчин касались ее тела? Да кто в здравом уме пожелал бы видеть ее в своих невестах?

Я вздыхаю, с иронией поднимая глаза к небу.

— …Но сколько из них прикоснулись к ее душе? — улыбаюсь я, как бы возвращаясь к прошлым временам. — Казимир явно был единственным.

От этой фразы рука Юргиса дернулась. Брошенный им нож приколол край моего ночного платья.

— Понятно ведь, что для обладателя его статуса было бы великой ошибкой брать в жены такую, как она. Тем не менее он уверовал в ее святость. И она всегда вела себя как подобает. Здесь это всех ужасно раздражало, стоило ей сюда перебраться.

— Неужели? А сама она говорила, что является святой?

— Нет. — Юргис прикусил губу. — Но ее глаза говорили.

Вздохнув от разочарования, я обнаружила, как нож воткнулся рядом с коленом.

— Неплохо, Юргис, — замечаю я, впечатленная меткостью. Он беззаботно пожимает плечами, но я вижу в его глазах отблеск гордости.

Адреналин не покидает меня. Холодный ночной воздух пробирает до мурашек, и я решаюсь спросить: — Значит, вы решили избавиться от нее?

И тут очередной бросок Юргиса срывается — я вижу в замедленной съемке, как ножик направляется прямо мне в грудь.

Закрываю глаза, приготовившись, но, к своему огромному удивлению, боли не испытываю. Вместо этого меня окутывает успокаивающий запах лекарственных трав и мыла.

Открываю глаза и вижу возвышающегося надо мной Агния, выражение его лица — смесь боли и негодования.

— Агний… — шепчут мои губы.

Он медленно склоняет голову на мое плечо, его взор наполнен неизреченными речами.

* * *

В покоях Агния царил полумрак: выкрашенные в темно-зеленые оттенки стены, казалось, поглощали весь свет.

Агний неспешно проследовал через комнату, его стройная фигура выделялась на фоне приглушенного освещения.

Стоило ему скрыться в другой комнате, чтобы заняться своим раненым плечом, как мои мысли вернулись к обману Юргиса. Клинки, которые он метал, не были серебряными, как он утверждал. Невольно мелькнула мысль, что если бы они все-таки были из серебра, то рана Агния не затянулась бы столь быстро. Не исключено, что в Агнии еще сохранилась человеческая сущность, которая и отличала его от остальных… Возможно.

Мысли вернулись к Сияне, ее воспоминания преследовали меня. Она пострадала от рук тех, кто должен был ее уберечь. Даже Рати и Кирилл отнеслись к ее участи равнодушно…

— Почему кольцо действовало лишь до тех пор, пока я не обнаружила, что оно не серебряное? — окликнула я появившегося Агния с бутылочкой спирта в руках.

— Все это время ты полагала, что оно серебряное, и оно действовало по твоей вере. — Агний вздохнул, с сожалением взглянув в мою сторону. — Но теперь ты знаешь правду и не сможешь больше принуждать себя верить.

Некоторое время я сидела в тишине. Из другой комнаты доносился слабый звон стеклянных банок.

Не могла решиться спросить, не требуется ли ему помощь… Меня все еще преследовали те жуткие видения, когда на глазах у нас умирал деревенский мужчина.

Я нерешительно приблизилась к арочному проему ванной комнаты, где находился Агний: его обнаженная грудь поблескивала в мерцании свечей дорожками пота и крови.

— Дай мне пару минут, и я отведу тебя в твои покои, Шура.

— Спасибо… — прошептала я, прислоняясь к дверному косяку.

Я заставила себя взглянуть на него. Взгляд Агния встретился с моим, и на какое-то краткое мгновение мне почудилась в его чертах уязвимость, совпавшая с моей.

А потом… Я услышал, как гулко стучит его сердце. Я слышала, как кровь струится по его венам. Я вдохнула его запах, и мое сердце ускорилось. Во мне проснулось что-то необузданное, неистовое желание выплеснуть всю злость на мир, что обманул меня. Только в чем же виноват Агний?.. Почему я чувствую в себе такую лютую ненависть?

С огромным усилием я отвела взор, впиваясь ногтями в дверную раму, пытаясь сдержать бушующие эмоции.

Агний подошел ко мне с небольшой чашей в руках. В ней плескалась темно-зеленая жидкость.

— Полынь. Выпей, это временно поможет тебе.

— Ты обещаешь?

Моя горькая ухмылка выдавала мой скептицизм, поскольку слишком хорошо знала о невыполненных обещаниях, которые тянулись между нами.

Агний уклонился от моего вопроса, исчезнув за ширмой для