— Доброе утро, — улыбаюсь, наблюдая, как осторожно Ясмина подходит ближе.

— Доброе, — бормочет в ответ, отводя взгляд в сторону.

Да, малыш, я тоже думаю, что интерьер гостиной — весьма увлекательное зрелище. И готов вместе с тобой тщательно изучить расстановку и удобство мебели. В приватной обстановке.

— Тетя Яся, давай оладушек напечем? — встревает Адам.

Кажется, дети совсем не замечают напряжения, искрящего между нами. Это хорошо. Не уверен, что они готовы узнать о чувствах между их родителями. Ко всему прочему я еще должен поговорить с Грачевским.

— Испечем, конечно, — растерянно отзывается Ясмина.

И мне достается вопросительный взгляд. Легко считываю ее волнение, киваю в ответ. Да, я привез таблетку. И не одну, чтобы Ясмина сама выбрала фирму, которая ей подходит больше.

Малышка заметно расслабляется. Вместе мы идем в кухню, и завтрак проходит в ничего не значащей болтовне. В основном разговаривают дети. Ясмина непривычно молчалива… Настолько, что у меня закрадываются сомнения: неужели жалеет?

Нет, глупости… Слишком старательно отводит глаза и делает вид, что ничего не случилось. Пусть так. Сегодня мы поговорим. И очень обстоятельно.

* * *

Не знаю, как себя вести рядом с Богданом. То в жару кидает, то в озноб, а мысли хаотично бросаются их стороны в сторону. Кто мы теперь друг другу? Просто любовники? Или нет? Кажется, Богдан рассчитывает на продолжение. Во всяком случае, меня не торопятся отпускать на работу.

— Я сейчас провожу Адама к машине и вернусь, — строго инструктирует Богдан, когда я делаю попытку сбежать. — Дождись меня, пожалуйста.

— Х-хорошо…

И Богдан с Адамом уходят.

— Мамоська, тебе плохо? — подает голос Ляйсан. — Ты такая лумяная…

А я не знаю, куда себя деть. Румяная, да… И причина этого румянца сейчас вернется. Но вместо Богдана на кухню заглядывает одна из горничных.

— Там няня приехала, — сообщает мне. — А Петр Владимирович прислал распоряжение на Вайбер. Тебе досталась оранжерея.

— Я сейчас… Иди, малышка, — киваю Ляйсан, — поиграй с Ниной.

Дочка неохотно исполняет просьбу. Хотя видно, что она настроилась дождаться возвращения Богдана. Но нам и правда лучше поговорить наедине. И от этой мысли низ живота сладко тянет. А уж когда появляется сам виновник моих нервов, да еще с миниатюрной корзинкой цветов…

— Откуда? — ахаю, глядя на чудесные чайные розы и крохотные пионы.

— Места надо знать, — улыбается хитро. — Пойдем поставим их в воду.

Я моргнуть не успеваю, а меня теснят в сторону кладовой. Только и успеваю начать:

— Бог…

А в следующий миг меня затыкают поцелуем. И все, в голове становится пусто. Жадно отвечаю на ласку, прижимаюсь крепко-крепко, готовая потерять голову, но Богдан отстраняется первым. Окидывает шальным взглядом, трется бедрами, давая почувствовать свое состояние, и шумно вздыхает.

— Тебе надо развестись, срочно…

От неожиданности не нахожу, что ответить. Глупо хватаю ртом воздух, а Богдан нежно гладит по щеке.

— … Мне капец как от тебя крышу рвет, Яся… Не уезжай.

Я бы рада! Но все так запуталось. Не представляю, как сделать лучше! Силюсь облечь мысли в слова, но не могу произнести ни звука. А Богдан мягко улыбается:

— Все будет хорошо. Вот увидишь.

И, достает из кармана куртки блистер с таблетками.

— Отдаю тебе то, что обещал. И, Яся… давай поговорим, хорошо? У меня есть к тебе несколько предложений.

Под сердцем екает. Ужасно хочется упасть в заботливые мужские руки и позволить решить все проблемы, но однажды я уже так сделала. Доверилась мужу, который казался первосортным ублюдком. Поэтому второго шанса на ошибку у меня попросту нет.

Забираю упаковку и прячу в кармашек платья.

— Ладно, давай поговорим. Но… я не скажу ничего нового.

— Зато я скажу.

И Богдан подхватывает меня за руку и тянет в оранжерею. Там почти всегда пусто, нам никто не помешает.

Как будто чувствуя, Богдан приводит меня на второй этаж, где в одном из закутков примостилась мягкие диванчики. Садится сам, меня подталкивает поближе и:

— … Яся, мне нужно знать, ты действительно хотела бы развестись?

Я аж подпрыгиваю от возмущения.

— Что… Да разве я могу не хотеть, Богдан⁈ Если вернусь, Османов превратит мою жизнь в ад! Но даже если бы он на коленях ползал, я бы ни за что и никогда не простила бы измену!

Голос срывается на крик. Испуганно зажимаю рот ладошкой, а Богдан шумно выдыхает. Черты его лица смягчаются, на губах мелькает улыбка:

— Тогда позволь мне помочь прижать этого гондона к ногтю. Пусть ты потом уедешь, или останешься, но от него надо отделаться насовсем.

— Как⁈

— Припугнуть. Такие понимают только силу. Он не решится гадить, узнав, что за тебя есть кому заступиться…

И это чистая правда! Но как же страшно… Почти так дельнг, когда я только планировала побег.

— … Я буду рядом, — обещает Богдан. — Такие, как Османов, редко ведут бизнес честно. Найдем компромат, который будет гарантией, что ублюдок больше к тебе не сунется.

Молчу. А Богдан притягивает меня к себе укладывает на грудь и принимается гладить, точно кошку. Даёт мне время свыкнуться с мыслью о том, что бежать глупо. Я и так это знала! Но как же труден первый шаг…

— Думаешь, получится? — спрашиваю чуть слышно.

— Уверен. Просто дай мне немного времени.

А потом Богдан скрепляет наш уговор самым приятным способом. Целует до тех пор, пока губы болеть не начинают. Чувствую, ещё немного — и повторится разврат. Хочу этого до трясучки! Ныряю ладонями под мягкий свитер, с упоением исследуя роскошное тело. Богдан в восторге. Я почти в обмороке от желания. Но, наступив себе на горло, отстраняюсь первая.

— Р-работа… — выдыхаю в мужские губы.

Богдан на мгновение прикрывает глаза.

— Сегодня вечером ничего не планируй, — шепчет в ответ. — А детей мы оставим под присмотром няни.

Разве я могу от такого отказаться? Уже нет.

Глава 29

Богдан

Всегда знал, что мой тесть — та ещё расчётливая сволочь. Даже стоя одной ногой в могиле, он готов питбулем вгрызаться в глотки соперников и душить из до победы. Конечно, я ему не враг, но интерес представляю.

— Садись, Богдан, в ногах правды нет, — кашляет ублюдок.

А взгляд цепкий и холодный, как стальной крючок, на который я все же