— Герман Николаевич, я давно хотела к вам прийти, — начала всхлипывать Иволгина. — Все рассказать.

— Тем более что хотела прийти. Да и вообще, — он посмотрел в сторону Юли, словно призывая ее в свидетели, — будем считать, что это не я тебя позвал, а ты сама ко мне пришла. Рассказывай, Иволгина, а я буду думать, что дальше с тобой делать. Даю тебе шанс — здесь и сейчас.

Медсестра повернулась на стуле, посмотрела в окно и, вздохнув, начала рассказывать. С ее слов выходило, что ночные операции в отделении проводятся меньше года с перерывами. Сначала Роза Викторовна Ерашова со старшей сестрой проводила какие-то консультации вечером, а потом привлекла к операциям двух медсестер отделения, а позже появился доктор Окуневский.

— Очень интересно. Значит, приемное отделение тоже было в курсе? Как посторонние попадали к вам?

— Нет, никто больше не знал. Есть запасная дверь через санблок. У нас ключ. Вот оттуда пациентов принимали, туда и возвращали.

— Теперь о характере операций.

— Обычные пластические операции: глаза ушить, лицо перекроить, нос поменять. Изменение внешности.

— Света, обычную пластику делают в косметическом центре, там и оборудование соответствующее, и кадры обученные. К вам, то есть к нам в отделение, обращались те, кто не мог сделать изменение внешности официально?

— Я не знаю, может быть.

— Иволгина, мы же договорились из меня идиота не делать! Все ты, Света, знаешь и понимаешь. Операции вы делали преступникам, может, тем, кто в бегах, насильникам и ублюдкам. А после операции перевязки где делали? Тоже в отделении?

— Нет, ездили по адресам.

— И вам за это хорошо платили.

— Платили.

— А доктор Окуневский? — подала голос Юля. — Сколько с вами оперировал доктор Окуневский?

— Последнее время почти всегда. Герман Николаевич, да закончились эти ночные операции! Роза сказала, что заканчиваем.

— Нет, Света, все только начинается. Все, ты свободна, и просьба — о нашем разговоре никому не рассказывать.

Юлька смотрела на него и не могла справиться с душевной болью — вот он, главный эксперт в ее журналистском расследовании, авторитетный и неподкупный, радеющий за дело и не подозревающий, что творится у него буквально под носом. Разве так бывает?

Бумаги больше не летали по кабинету и не ломались ручки, доктор Архипов, как никогда, был собран и сосредоточен.

У Евгении Олеговны Шумской был отпуск. Ее благополучное возвращение домой, к мужу, сыну и фиалкам прошло незамеченным. Сын был в стройотряде, а муж дежурно чмокнул ее в щечку со словами:

— Как мама? Как ее здоровье?

И услышав в ответ, что все нормально, ушел на работу. Евгения лежала на кровати и никак не могла уснуть: события прокручивались, как в боевике: плен, заточение, операция, бегство. Она никогда в жизни не была участницей подобных событий.

Вот только что делать ей сейчас, когда она не перестает думать о докторе Архипове? Даже его имя — Герман — кажется необыкновенным и сразу обращает к пушкинской «Пиковой даме», где Герман был обладателем тайны трех карт. У Евгении с Германом Архиповым тоже есть общая тайна, их приключение, о котором в полиции просили не распространяться. Да, Евгения Олеговна, похоже, ты собираешься сама загрузиться рефератом «Феномен любви в культуре» и начнешь с любви трубадуров, любви Тристана и Изольды, Данте и Беатриче, Ромео и Джульетты. Что там дальше? Бердяев? Розанов? Учение о любви Соловьева? Как там у него? «Физическая сторона любви важна, но она не является главной целью. Истинная любовь бывает и без физического соединения, и физическое соединение бывает безо всякой любви». Иными словами, если физиология становится целью, то она губит любовь. Так что лежите, дамочка, страдайте молча, это все проходящее, потому что этого не может быть потому, что не может быть никогда. Внутренний голос вдруг начал спорить:

— А как же тогда быть с тезисами немецкого психолога Эриха Фромма? Любовь — искусство, любовь — дар. Только любовью жив человек. За любовь нужно бороться.

Внутреннему голосу она отвечала резко: про ответственность перед родными и близкими.

«Все, Женечка, хватит, прекращай погружение в «любовный раствор», — приказала она себе, но когда уснула, ей снился доктор Архипов. Почему они не встретились раньше?

Шумская проснулась от настойчивого звонка. Мелодия разливалась трелью по всей квартире. Она нехотя поднялась, нашла на полу тапки и подошла к двери.

— Кто там?

— Откройте, это «Скорая помощь»! — в дверь настойчиво звонили.

— Я не вызывала «Скорую помощь». Вы, наверное, ошиблись?

— Открывайте, женщина! У ваших соседей обнаружили вирус Эбола! Все соседи срочно сдают анализ крови.

— Вирус Эбола? — Евгения всплеснула руками, этого ей еще только не хватало! — Это у Марии Сергеевны? — она открыла дверь.

Мужчина на пороге был похож на ванилиновое облако: белый халат почти до пола, белый колпак, белая маска, скрывающая лицо, и с пробиркой в руках. Он жестами показал, что надо пройти вниз сдать кровь. Для «полного счастья» ей, конечно, не хватало такого расклада.

— Подождите немного, я спала, мне нужно одеться, сейчас спущусь.

— Каждая минута на счету!

Евгения переобулась в уличные шлепки и вышла из квартиры. Карета «Скорой помощи» стояла прямо около подъезда.

— Вы мне скажите, в чем дело? Это какой-то смертельный вирус?

Врач кивнул и жестом показал на открытую заднюю дверь газели. Евгения шагнула туда. Мгновение — и дверь наглухо захлопнулась. Через минуту санитарный транспорт рванул со двора в сторону леса, увозя единственного пассажира, Евгению Олеговну Шумскую.

После того что она пережила совсем недавно потрясение, у нее не было эмоций, Эбола так Эбола. Пусть она заражена смертельным вирусом и умрет, а то что толку так мучиться? Только вот вирус африканский, неужели он дошел до нас? Евгении стало тревожно: куда с такой скоростью мчится машина? А муж? Ему тоже нужно сдать кровь?

Газель остановилась, через некоторое время мужчина в белом открыл дверь, и она вышла. Вокруг были лес и поля овса цвета сотового меда, солнце садилось за гору, пели птички и стрекотали кузнечики. Женя ничего не понимала, и только когда человек в белом снял с лица маску, она чуть не задохнулась от счастья.

— Герман! Герман, что все это значит?

Доктор Архипов стоял напротив нее в длинном несуразном халате и улыбался так нежно, что у нее закружилась голова.

— Евгеша, а как я должен был тебя найти? Номер телефона ты мне не оставила, нашел только адрес, который, между прочим, «пробил» по базе поликлиники. Пришлось арендовать в своей больнице машину «Скорой помощи».