– Да, это я натворила, – подходя к коробкам с документами, бормочу я.

Лаклан всегда хранил свои записи на бумаге. Он говорил, что это единственное средство, которое люди не могут взломать. Судя по всему, эти коробки заполнены какими-то бумагами, а значит, они могли принадлежать Лаклану. Вот только я не смогу их открыть. Я перевожу взгляд на Коула.

– Это не мои коробки… Можешь посмотреть, что в них?

Анна шагает ко мне, но неожиданно замирает посреди комнаты, рассматривая что-то под лабораторным столом.

– Черт побери, – шепчет она.

Я заглядываю под стол, пытаясь понять, что привлекло ее внимание. На полу под стойкой находится стеклянный резервуар, напоминающий по форме гроб с блестящими стеклянными бортами и панелью управления на крышке. Он наполнен пузырящейся, сверкающей голубой жидкостью, от которой на полу остаются радужные блики. Внутри плавает тело. Девушка в серебристом комбинезоне с бледной кожей и лысой головой.

– Коул, – хватая его за руку, выдыхает Анна. – Это Зиана.

Цзюнь Бэй

Леобен не мигая смотрит на меня с широко распахнутыми глазами. Ремень от хирургического кресла впивается ему в лоб. В свете ламп дневного света хорошо видно, как выделяются на коже его напряженные мышцы на шее.

– Ты ведь шутишь, Цзюнь Бэй?

– Я не собираюсь убивать тебя в полном смысле этого слова, – возражаю я и подхожу к двери, чтобы убедиться, что Мато нет поблизости.

Коридор пуст, а с погрузочной площадки доносится тихое эхо разговоров людей Новак, загружающих машины. Я закрываю дверь и вновь поворачиваюсь к Леобену.

– Мне просто нужно получить клеточный иммунный ответ на пробудившийся инстинкт. Я заражу тебя и остановлю твое сердце, а как только получу необходимые данные, тут же оживлю тебя. Это займет всего несколько секунд.

– Ты оживишь меня? – выплевывает он. – Своим волшебным кодом? Тем, что не работает?

– Он не работает потому, что мне не хватает данных от тебя, которые я получу во время этого теста. Поверь, я смогу оживить тебя, Ли.

Леобен дергает руками, но их крепко удерживают ремни. Меня тут же охватывает чувство вины, которое я быстро подавляю. Как нелегко мне пришлось, пока я привязывала его к креслу, как это делали в лаборатории проекта «Заратустра». Как нелегко игнорировать пот на его коже и колотящееся сердце. Как нелегко будет проводить тест, результаты которого просто необходимы. Но без этого не закончить «Панацею», которая поможет не только мне, а миллиардам людей, и не остановить эту войну.

Так что приходится заталкивать чувства подальше. Запирать их в клетке в груди, пока все это не закончится.

– Ну же, Цзюнь Бэй, – умоляет он. – Это слишком нелепо, даже для тебя.

Старательно отводя глаза, я поднимаю кабель от генкита с тележки, стоящей у хирургического кресла.

– У меня нет выбора.

По коридору разносится эхо шагов. И через мгновение в распахнувшуюся дверь лаборатории заходит Мато. Его распущенные волосы закрывают лицо, а на маске высвечивается несколько бледно-зеленых иероглифов в ряд.

– Остальных уже разместили. Готова закончить код?

Я киваю, не в силах удержаться от ответной улыбки. Я сомневалась, нужна ли мне помощь Мато для завершения «Панацеи», когда он предложил ее чуть раньше, но, увидев его энтузиазм, я не могу отказать. Он знает, как важен код для этого мира, и хочет стать свидетелем его создания. Он не пытается отнять у меня «Панацею», а желает помочь мне ее усовершенствовать. И пришел сюда, потому что верит в меня.

Теперь я понимаю, почему те шесть месяцев, что мы провели вместе, оставили в душе такой яркий след.

– Готова, – отвечаю я. – Но тебе не обязательно находиться здесь, потому что есть шанс заразиться гидрой…

– Плевать, – отмахивается он. – И раз уж это так опасно, то я не стану смотреть, как ты проходишь через это в одиночку.

– Это безумие, Мато, – восклицает Леобен. – Вы же сами говорите, что моя ДНК – ключ к этой проклятой вакцине. Как ты можешь так рисковать, убивая меня?

– Мне очень жаль, Ли, – говорю я, поднимая стеклянную крышку, защищающую панель управления воздушными заслонками лаборатории.

Как только я нажимаю на кнопку, они с шипением закрываются, а на потолке включается вентилятор.

– Если бы существовал другой способ исправить код, я бы им воспользовалась. Я потеряла слишком много людей, чтобы доставить тебя сюда. Это последнее исследование, которое мне необходимо провести, чтобы спасти множество жизней.

И его тоже. Он умрет всего на несколько секунд, а это не так много, и мы сможем его реанимировать. Сомнения сжимают желудок, когда я оглядываю комнату и замечаю страх в его глазах, но тут же подавляю их. Сейчас как никогда нужно быть сильной. Леобену будет больно, но я не должна позволять сочувствию влиять на мои действия. «Панацею» необходимо закончить. И она поможет спасти мир.

– Воздушные заслонки закрыты, – объявляет Мато.

Он открывает аптечку и достает оранжевую стеклянную коробку с бинтами и кабелями. На наклейке, украшающей ее бок, виднеется надпись «Реанимационный набор», но он такой же древний, как и все в этой лаборатории. Неудивительно, что я никогда не видела таких прежде. Я подкатываю тележку с блестящими хирургическими инструментами ближе к спинке кресла.

– Для чего нужны скальпели, черт возьми? – замерев, выпаливает Леобен. – Ты же сказала, что не станешь причинять мне боль больше необходимого.

– Не стану, – подтверждаю я. – Поэтому собираюсь воспользоваться «Косой». Она не причиняет боли. Мы подготовили инструменты на всякий случай, чтобы они были под рукой, если понадобятся, когда мы будем оживлять тебя.

Он закрывает глаза. На его коже проступила испарина, а руки сжаты в кулаки. Я отвожу взгляд и открываю металлическую коробку. Крышка с шипением поднимается вверх, а руки окутывает холодный воздух, когда передо мной оказывается красный шприц с символом биологической опасности на боку. Образец гидры.

Я сомневалась, что Новак сможет достать его для меня, но у нее получилось. В шприце находятся воссозданные в лаборатории вирусные частицы, которые погрузили в специальный гель, чтобы они не попали в воздух, а это нелегко сделать. Зараженные образцы не такая уж редкость – люди последние несколько лет живут, поедая зараженную плоть и торгуя ею на рынках, – но для эксперимента они не подходили. Его суть в том, чтобы оценить, как тело Леобена отреагирует на вирус, но это сложно сделать, если помимо него в организм попадет ДНК и миллиарды микроорганизмов, которые находятся в каждом образце, взятом у человека, ведь наши тела просто напичканы вирусами и бактериями. А этот штамм стерилен и генетически чист, да и гель закодирован уничтожить вирус, если он попадет в воздух.

Я вытаскиваю пару хирургических перчаток из стоящей рядом коробки и натягиваю их, а затем поднимаю шприц и снимаю колпачок с иглы.