земли и выбыли. На второй половине круга жуки по-прежнему шли плотной группой. Наименее опытные, не думая о следующем шаге, выкладывались уже сейчас. Фавориты не отпускали их далеко, но раскладывали силы дальновидно и за лидирующие позиции еще не сражались.

К концу первого круга половина участников по-прежнему опережала меня. Почти все перешли на первые две дорожки, но теперь, когда процессия растянулась, стало гораздо свободней и вероятность столкновений почти исчезла. Сам я передвинулся на третью дорожку. Возглавляла гонку нетерпеливая Торпеда, за нее цеплялась Молния. Космос и Факел сражались за третье место, пятым шел длиннолапый усатый Генрих, и только за ним бежали Хепри и Ураган.

От лидеров меня отделяло порядка сотни метров, а расстояние между нами не сокращалось. На повороте, боясь потерять равновесие, я приказал Черному Брюху замедлиться. Удержаться получилось без труда. Я чувствовал большой запас энергии своего жука и вновь приказал ему ускориться. Черное Брюхо тряхнул головой, чуть выше оторвал лапы от земли и прибавил скорости. Мы «съедали» одного соперника за другим и постепенно приближались к головной группе.

Мы обошли маленького Фотона и огромного Мамонта. Неожиданно позади оказался Факел – его наездник определенно переоценил скакуна. Торпеда и Молния несколько раз уступили друг другу лидерство, после чего, растратив силы, очень быстро опустились на четыре позиции, пропустив Генриха, Космоса, Урагана и Хепри. Седьмым шел Скрипач, и к концу второго круга я пристроился сразу за ним.

На третьем круге фавориты начали постепенно наращивать темп. Торпеда и Молния, казалось, окончательно потеряли возможность бороться за лидерство. Мы со Скрипачом обошли их, уже заметно уставших, а затем я обогнал и самого Скрипача. Он послужил мне хорошим пейсмейкером, но пришло время выкладываться.

Мое намерение словно передалось Черному Брюху. Теперь он практически летел, и я всерьез задумался, есть ли у пахарей подкрылки и, если есть, можно ли ими пользоваться на бегах.

Наша скорость теперь превышала скорости лидеров. Удерживая такой темп, мы имели все шансы победить в забеге. Черное Брюхо обладал поистине огромным потенциалом, он мог обогнать всех конкурентов, и мне казалось несправедливым, что до сих пор этого никогда не происходило. Впрочем, едва ли жук сам того желал, победе препятствовал именно его тяжелый характер.

Перед очередным поворотом наездники предусмотрительно замедлили скакунов, я же не стал этого делать. Пришло время рисковать.

Панцирь резко ускользнул из-под моих ног, я выпустил поводья, ударился лицом о толстый хитин, но уцепился руками за кромку панциря. Ноги вспорхнули, не коснувшись земли. Толпа ахнула и выдохнула – кажется, за нас с Черным Брюхом все-таки кто-то переживал. Я поджал ноги, но не спешил подниматься и в таком положении проскочил следующий поворот. Опора на четвереньках была гораздо надежней, но правила запрещали оставаться в таком положении более пятидесяти метров. Пока я, цепляясь одной рукой за панцирь, другой пытался поймать поводья, мы обошли Космоса. Наконец я схватил поводья и осторожно распрямился. К этому моменту Черное Брюхо «доедал» Генриха. Впереди оставались только Хепри и Ураган.

Мы зашли на последний, четвертый круг. Лапы Урагана мелькали совсем близко, и я уже предвкушал победу. Но вдруг Черное Брюхо начал проявлять характер. Со второй дорожки он зачем-то перешел на первую, толкнул Урагана, чуть не сбив его седока, а затем начал терять скорость.

Рэй взволнованно повернулся к Весте.

– Что случилось?

– Его система борется с чужеродными элементами.

Жук отказывался бежать быстро, и я с бессилием наблюдал, как по второй дорожке нас обходит Генрих. Мы стали вилять по трассе, чуть не вышли за пределы седьмой дорожки и едва не пересекли внутреннюю бровку стадиона. Казалось, Черное Брюхо так ведет себя нарочно, желая отомстить нам за его использование. Я не отчаивался, продолжал дергать поводья, бить ногой в панцирь и выкрикивать приказы. Не знаю, моими усилиями, Весты или собственным желанием жука, но бунт прекратился.

Мы ускорились как никогда. Легко оторвались от идущего на обгон Космоса, настигли и оставили позади Генриха. Перед последним поворотом я предусмотрительно опустился на четвереньки, удержал баланс и вернулся в стойку.

Мы выскочили на финишную прямую. Ураган опережал нас метров на пять, Хепри держался прямо перед ним, да еще под лидера маскировался Краб, которого они обошли на круг. Мы шли быстрее обоих, и вот-вот должны были схватить победу. Мысленно я просил Черное Брюхо потерпеть еще немного, а уже после финиша готов был снести любое проявление его буйного нрава.

Полагаю, он недолюбливал Урагана, потому что, поравнявшись с ним, вновь повел себя странно, поступив наихудшим образом, какой можно придумать в нашей ситуации: всем своим крупным телом с еще большей силой, чем в прошлый раз, налетел на соперника. Мои ноги окончательно упустили панцирь, я сбил чудом сохранявшего равновесие наездника и вцепился в своего нового скакуна. Черное Брюхо, исполнив одному ему известный долг, умчался вперед, я успел подняться вовремя, чтобы увидеть, как перед финишем он обходит Хепри. Третьими финишировали мы, следом Генрих, Космос, Скрипач, Молния и Топеда.

Спускаясь с жука, я не понимал, кого в итоге посчитали победителями. Комментатор сам пришел в недоумение: случай с финишем на чужом жуке за десять тысяч забегов произошел впервые. Однако главный судья без размышлений замахал руками.

– Обе команды выбывают.

Мне нестерпимо захотелось уйти. Двери оказались закрыты, так что пришлось ждать финиша Краба и окончания последующей за ним мучительной для меня и показавшейся невероятно затянутой церемонии. Награждали не троих, а даже пятерых участников. Вдобавок к возвращению части выделенных в призовой фонд собственных денег Цезарь получил кубок в форме жука. В закрывающей мероприятие речи, которую я благополучно прослушал, он благодарил соперников и всех жителей города, обещал расширить колеоптодром, создать лиги и в целом вывести забеги на совершенно другой уровень, а в довершении всего распорядился предоставить всем жукам-участникам сложнометаллический корм, который они так любили.

Затем я выслушал похвалу Ловца, а во фразе «чуть не совершил чудо» мысленно опустил несущественное наречие.

Я покинул стадион через ход для участников. В укромном закуте, где мы совещались в прошлый раз, дождался сообщников. Веста выглядела расстроенной, ее разочаровала не столько моя неудача, как ее собственная. Рэй, казалось, уже раздумывал о чем-то другом. Я же вдруг довольно усмехнулся.

– А мне было весело!

Мои слова сразу приободрили Весту.

– Жаль, что очередной мой замысел провалился. Но я счастлива, что смогла, по крайней мере, развеселить тебя.

Я важно поднял указательный палец:

– И это уже немало!

Моя веселость передалась Весте и все же выглядела обеспокоенной.

– Рэй, а как там «Феникс»? – спросила она.