– Ну?! – Лёля перебила меня с непривычной агрессией, даже ногой топнула. – Вы что, разводитесь?

– Бог с тобой, с чего ты взяла? Нет, конечно.

– Нет? Точно?

– Нет, нет, – я замотала головой, – об этом речь не идет.

– А в чем дело тогда?

– В общем, вот что происходит: одна девка, молодая совсем, взяла и влюбилась в папу. Совершенно по-сумасшедшему. И теперь она преследует его. И мы никак не можем от нее избавиться. Потому что – что же с ней делать? Ведь в тюрьму ее не посадишь, правильно?

– А он что? – ахнула Лёля. – Он ее тоже любит?

– Нет.

– Так, значит, это у нее поехала крыша, и она к нему прицепилась, а она ему, наоборот, на фиг не нужна?

– Да.

– Тогда почему ты так с ума сходишь? Что в этом такого? Например, у всех знаменитых актеров есть поклонницы, и часто они сумасшедшие на всю голову. Звонят домой, подкарауливают у подъезда, подарки даже дарят.

– Но ведь папа – не актер.

…Голос Натальи Сергеевны вернул меня к действительности.

– Как вы сами считаете, мы ведь разговариваем на одном языке, коллега?

– Простите?

– Я спросила, какие острые моменты могли привести вас в такое состояние? Что с вами произошло?

– Тут такой ком, который вдруг накатился, и кажется, что он меня раздавит. Оказалось, что у моего мужа связь на стороне. И не он меня поставил в известность об этом, а она – та женщина. Я чувствую, что она вошла в мою жизнь, внедрилась в мое сознание.

– В чем именно это выражается?

Я промолчала. Мне было стыдно.

Клиника неврозов ничем не напоминала мое отделение в Ганнушкина. Много пространства, большие окна, разумеется, без решеток, медицинский персонал приветлив и любезен. Меня отвели в палату. Комната на двух человек, не очень большая, метров двенадцать, с широким окном, выходящим в парк, ванная комната и туалет здесь же, в палате.

– Вам повезло, – сказала мне молоденькая сестра.

– Почему?

– Вы одна.

– Да, как здорово. – А про себя думаю: «Я и дома все время одна. Я здесь в этой одиночке свихнусь окончательно».

Едва дождавшись, когда сестра закончит мне рассказывать про распорядок дня и выйдет, я упала на кровать, как была, в одежде.

Через пару часов в палату зашла сестра и позвала меня на обед, я не отреагировала. Потом еще кто-то заглянул проверить – я по-прежнему лежала. Они меня растолкали. Я попробовала встать, но даже не смогла подняться. Левую ногу пронзило острой кинжальной болью.

– Нет сил, голова кружится, и почему-то безумно болит нога.

– Ладно, лежите, – сказала медсестра. – Сейчас придет врач.

Врач-терапевт осмотрел меня, послушал легкие и отправил на рентген, здесь же, в больнице. Выяснилось, что у меня двусторонняя пневмония, да еще невралгия Рота в придачу, поэтому так болела нога. Несколько дней я провалялась в кровати, периодически впадая в полузабытье, мне кололи антибиотики, ставили банки, делали горчичные обертывания. Давно со мной так не возились. Через несколько дней мне стало получше, я начала сама ходить на обеды и завтраки. После очередного осмотра врач сказал, что они справились с воспалением, в легких чисто, и теперь надо приступить собственно к тому, ради чего я оказалась в клинике неврозов.

Каждый день проходили групповые занятия со специалистами, представлявшие собой душещипательные беседы о том, как прекрасна жизнь.

– Вот бывает, упала чашка. Разбилась любимая чашка. Рассыпалась на мелкие осколки. И это повод для слез. Многие из вас плачут, когда чашка любимая разбилась? – Лектор, плечистый мужчина с иссиня-черной окладистой бородой, приторно улыбаясь, обратился к группе.

– Да, да, – закивали женщины вокруг.

– А теперь представьте себе: чашка разбилась и вот на этом осколке, смотрите, что там? – Он показал нам осколок. – А там сердце! Кто хочет в подарок сердце?

Он так раздулся от восторга и энтузиазма, что мне показалось, еще немного, и он взлетит в воздух словно воздушный шарик. Несколько человек рядом со мной потянули руки к осколку: я хочу!

В другой раз он пригласил струнный квартет, и они, к моему удивлению, очень неплохо сыграли Grosse Fuge Бетховена, музыку совсем не простую для неподготовленного слушателя. По окончании фуги бородач, все так же задыхаясь от еле сдерживаемого восторга, рассказал, что это произведение написано человеком, который оглох, который вообще ничего не слышал. И тем не менее – вот, написал, и какая это вершина духа!

Меня это одновременно смешило и раздражало, но многие здесь были довольно безграмотные, их действительно вдохновляло, им было интересно.

– Учти, здесь за всеми наблюдают. – За последние дни я сблизилась с Ирой, рыжеволосой веснушчатой девочкой с милыми ямочками на щеках и подбородке, моложе меня лет на десять. Мы с ней теперь старались вместе садиться за стол во время еды.

– Что значит наблюдают?

– Весь медперсонал, сестры, санитарки, врачи, даже те, которые с тобой непосредственно не работают, – все наблюдают.

– Да за чем наблюдают?

– Ну, например, я вчера видела: ты подошла к окну, стояла и плакала. Они зафиксируют и передадут твоему врачу.

– Я не плакала.

– Не важно, я к примеру говорю. И потом, не ври, ты плакала.

– Мне в глаз что-то попало.

– Ну вот, попало в глаз, а это зафиксировано.

– Так же, как в психушке, где я работала, – вздохнула я. – Там за каждым больным наблюдали и все, любую мелочь, отмечали. Встал, не встал, вовремя встал или с опозданием, пошел ли на обед. А знаешь, почему я все время в окно смотрю? Мне нравится наблюдать за этим мужиком с трудотерапией, как он улицу метет. Меня это успокаивает. Вот он метет – и, значит, все в порядке.

Сева первый раз пришел меня навестить вместе с дочерью, видимо, один он боялся, не зная, чего ожидать. Был он какой-то потерянный, даже испуганный. Ну как же, ведь при входе написано: «Психиатрическая больница им. Соловьева». Я все время ловила на себе его взгляд, он как будто проверял, в порядке я или совсем кикнулась. Во время их посещения я сидела на стуле, стоять не могла. При малейшем движении ногу пронзала острая боль, и я не могла сдержаться и стонала.

– Ох, как крутит! Как будто не мои ноги, а нарывы.

Сева стоял в дверях, не раздеваясь. Высокий, красивый, в дубленке, без шапки, конечно, в красивом, новом шарфе. Он переглянулся с дочерью.

– Мать совсем с винта слетела. – И даже покрутил пальцем у виска.

– Да почему, Сева? У меня невралгия Рота, пронизывающие боли в ногах, особенно при ходьбе. У меня уже бывало такое раньше, но не так сильно. Что в этом такого сумасшедшего?