Он опустился на скамью, достал браунинг, покачал на ладони.Если ему и было страшно, то только от мысли, как это будет происходить – чернаяледяная вода захлестывает, смыкается над головой, заливает рот… Может…

И тут же решительно убрал пистолет в карман. Господь противсамоубийства, и человек верующий, пусть и нерадивый, обязан это помнить…

Поднялся и бездумно, неторопливо зашагал вдоль перил – подзвуки веселой мелодии, так и звучавшей на палубе тонущего корабля. Миновалобнявшуюся пожилую пару – те самые мистер и миссис Страус, которых он видел вШербуре. На его глазах Страусу предложили сесть в шлюпку следом за женой, нотот, гордо выпрямившись, ответил, что он, хотя и старик, но все же мужчина, ашлюпки предназначены для женщин с детьми. После чего его супруга, несмотря навсе уговоры, покинула шлюпку и осталась с ним…

Происходящее казалось похожим на сон. Он отчетливо понимал,в каком положении находится и каков будет скорый конец, но никак не желал сэтим смириться. Посмотрел сверху на корму, переполненную людьми: ага,пассажирам третьего класса наконец-то разрешили выйти наверх, и они хлынулинемаленькой толпой – на корму к тому же помаленьку отступали люди со шлюпочнойпалубы, теснимые надвигавшейся шумящей водой.

Как ни удивительно, ни особой суеты, ни паники. Многие стоятна коленях, молятся, а меж ними ходят два священника странного, на взглядБестужева, облика – католический и протестантский, судя по всему, дают то, чтопышно именуется последним пастырским увещеванием. Отправиться, что ли, туда?Священники, с точки зрения православной церкви, насквозь неправильные, но какоеэто сейчас имеет значение?

Нет. Он остановился. Пробормотал упрямо:

– Господи, может, это и гордыня, но рассуди уж ты сам… Твояволя…

Гул воды превратился в рев, под ногами явственно послышалисьглухие взрывы – котлы, вяло догадался Бестужев. Корабль словно провалился,задирая корму, Бестужев оказался в ледяной воде, обжигавшей, как кипяток. Сострашной силой его потащило под воду и прижало к какой-то решетке. Сжав губы,стараясь не выпустить ни глотка воздуха, он подумал, что это, должно быть,вентиляционная решетка перед первой трубой, которую он не раз видел, гуляя попалубе.

Волна жаркого, едва ли не раскаленного воздуха вдруг снеимоверным напором швырнула его вверх, Бестужев оказался на поверхности воды,даже хлебнул воздуха. Барахтался, отчаянно бил руками и ногами…

Пальцы вдруг натолкнулись на некое подобие веревки, Бестужевспазматически вцепился в нее, проморгался. Он оказался возле складнойспасательной шлюпки – две таких так и остались на верхней палубе, потому что ихотчего-то не сумели спустить, а теперь их, значит, сорвало…

Шлюпка была перевернута – но Бестужев с обезьяньей цепкостьюухитрился вскарабкаться на ее днище. Меж ним и кораблем слышались отчаянныекрики – это барахтались в воде люди в спасательных жилетах. Бестужев оглянулсяна «Титаник» – нос уже полностью скрылся в море, вода достигала основанияпервой трубы… и вдруг со звоном лопнули тросы, эта громадина стала крениться вводу, крениться… крениться…

Она рушилась прямо на Бестужева, и он успел подумать, чтопогиб. Буквально рядом с ним послышался оглушительный плеск, взметнулась волна– труба самую чуточку не задела перевернутую шлюпку, ее отшвырнуло волнойсаженей на двадцать, Бестужев буквально ослеп в вихре соленых капель, никак немог проморгаться – но цеплялся за леера шлюпки так, что никакая сила не смоглабы заставить его разжать пальцы.

Когда волна схлынула, Бестужев увидел фантасмагорическоезрелище: гибнущий «Титаник» по-прежнему был ярко освещен, свет горел и на техпалубах, в тех каютах, что оказались уже под водой, так что корабль окутывалотуманное сияние, идущее из-под морской глади. Корма задиралась все выше,отовсюду неслись душераздирающие крики.

Вдруг все огни погасли. «Титаник» на миг озарилсяослепительной вспышкой, и все окончательно погрузилось во мрак. Со стороныгибнущего корабля донесся долгий, оглушительный грохот, словно что-тоневероятно тяжелое покатилось от кормы к носу. Заслонявшая звезды корма,вставшая под углом примерно в сорок пять градусов, стала быстро опускаться,звезды открывались одна за другой, одна за другой, одна за другой… Всё! Волнысомкнулись над самым большим в мире пассажирским кораблем, гордо объявленнымего создателями непотопляемым…

Бестужеву страстно хотелось зажать уши – со всех сторондоносились душераздирающие вопли, проклятья и стоны барахтавшихся в ледянойводе людей, и он подумал, что так, должно быть, выглядит преддверие ада. Онничем не мог помочь, никого не мог спасти, не имел ни малейшей власти надшлюпкой, она, перевернутая, качалась на ледяных волнах, словно пустая бутылка,Бестужев скорчился в три погибели на ее днище, цепляясь за леера. Пронизывающийхолод пробирал до костей, Бестужев ощущал себя полой стеклянной фигуркой, докраев налитой ледяной водой, пальцы коченели, уже не чувствовались, и онстискивал их еще сильнее, боясь, что разожмет руки, выпустит леер и свалится вводу, что означало бы смерть.

Понемногу крики тонущих стали глохнуть и отдаляться, словноголову Бестужева закутали толстым слоем ваты. Понемногу мрак перед глазами сталпревращаться в некое скопище медленно кружащих тусклых искорок. Понемногумутилось сознание, а тело, вот чудеса, стало согревать приятное тепло,распространявшееся от кончиков пальцев, от запястий и лодыжек.

Он ощутил себя умиротворенным, даже, кажется, улыбался.Завеса колышущихся огоньков прорвалась, и Бестужев неведомо каким чудомоказался на заснеженной таежной дороге, снег лежал глубокий, белоснежный,рыхло-искристый, ели стояли в фантастически прекрасных кружевах инея, всевокруг дышало очарованием и покоем, Бестужев ощутил небывалое умиление, радостьоттого, что кончились его мытарства…

И мимо него совершенно беззвучно пронеслась тройка –розвальни запряжены статными красивыми лошадьми, пристяжные по-лебединомувыгибают в стороны шеи, рвется вперед оскаленный коренник… и там, в санях,сидела Танечка Иванихина, повернула к нему румяное, красивое, веселое личико всеро-черном невесомом ореоле роскошной собольей шапки, бросила мимолетныйвзгляд… и рядом с ней гордо восседал какой-то франт с черными, подстриженными вниточку усиками, с завитым коком волос, самодовольный и омерзительныйБестужеву, он по-хозяйски приобнял красавицу, кинул на Бестужева победительныйвзгляд, и вот уже лихая тройка скрылась за поворотом, осталось лишь белоефантастическое безмолвие заснеженной тайги, а у Бестужева не слушались ноги, ион не смог кинуться вслед…

И тут же пропала тайга, открыв морскую гладь, но не ту,черную, куда только что провалился «Титаник», а мутно-зеленоватую, освещеннуютусклым сиянием совершенно непонятного происхождения – потому что солнца нигдене видно.

Бестужев не понимал, где он находится – ясно только, чтолицо его расположено над самой водой. И к нему беззвучно приближался странныйкорабль. В чем его странность, удалось догадаться не сразу, но все же удалось:это был самый обычный эскадронный миноносец, на каком Бестужеву пришлосьпобывать после истории с «Джоном Грейтоном» – вот только его палуба возвышаласьнад водой не более чем на ладонь, при том, что он не тонул, он целеустремленнодвигался прямо к Бестужеву, оказался уже рядом…