Полковник, проверив в очередной раз системы древнего шаттла, с радостью даже, как показалось капитану, заёрзал в ложементе, устраиваясь поудобнее.

– А вы до этого где служили? – поинтересовался Анатолий. – Ведь после серьёзного ранения списывают подчистую…

– В наши времена списывают только сразу на кладбище, как сейчас… – Полковник, как бы извиняясь, похлопал тяжёлой перчаткой по плечу Анатолия. – Ты уж не серчай, парень, мне себя не жалко. Вас жалко, молодых, их вон… – Он мотнул головой в сторону десантного отсека. – Шанс всегда есть – на него уповать и будем, а ещё на вашу молодость и мой опыт, – опять весело зарокотал его смех в ларингофоне. Напарник помолчал и продолжил уже серьёзно: – А служил я до этого на самой последней линии нашей обороны, а точнее сказать возмездия. Ты о системе «Рука из гроба» слышал?

Толя неуверенно кивнул. Полковник, правильно истолковав его ответ, продолжил:

– Секрета в этом никакого нет, да и знают о том многие. Это система управления ракетными войсками. В документах она у нас именуется «Периметр», а неофициально «Мёртвая рука» или «Рука из гроба». Система создана с помощью таких технических средств и программного обеспечения, чтобы позволить нам в любых условиях, даже самых неблагоприятных, довести приказ о пуске ракет непосредственно до стартовых команд. По замыслу создателей, ещё той первой развалившейся империи, «Периметр» мог производить подготовку и запуск ракет даже в том случае, если бы все погибли и отдавать приказ было бы уже некому. Так сказать, наш последний козырь, к использованию которого мы уже вплотную подходили пару раз.

– Потоп и кровавое десятилетие после?!

– Да и не только. Многие, и не один раз, пытались исключить нас из игры, но как видишь, мы ещё живы. Техников туда набирают только проверенных. Работы хватает всегда. Например, система предполагала регулярный сбор и обработку гигантского объёма сведений. От всевозможных датчиков поступала самая разная информация, ну и тому подобное. Например, о состоянии линий связи с вышестоящим командным пунктом: есть связь – нет связи. О радиационной обстановке на прилегающей местности: нормальный уровень радиации – повышенный уровень радиации. О наличии на стартовой позиции людей: есть люди – нет людей. О зарегистрированных ядерных взрывах и так далее и тому подобное. Но сам понимаешь, сейчас и ядерные взрывы, и радиационный фон – всего хватает. Балуются все, кому не лень, тактическими погремушками. Потому, правда, половину отключили, сосредоточившись на основных параметрах. Как шутил мой товарищ – когда тараканы подохнут, тогда мы шарик в шлак сожжём. Чтоб, так сказать, все следы преступлений человеческих скрыть. Стыдно хоть не будет, что до такого докатились.

– Да куда уж нам дальше катиться-то?! – проверяя повторно системы, отозвался капитан. – У нас на орбите вон несколько месяцев воздушные фильтры доставить не могли. Воняло, как в уборной…

– Вот видишь, а мы всё последнее на защитные системы тратили. Склады военные огромные, да и они полупустые уже. Да ещё там искинов целый пучок, а они капризные, хоть и нужные. Так что система обладает способностью анализировать изменения военной и политической обстановки в мире, оценивать команды, поступавшие за определённый период времени, и на этом основании могла сделать вывод, что в мире что-то не так. Когда система поймёт, что пришло её время, она активизируется и запустит команду подготовки к старту ракет. А мы как бы помогали ей в этом, чтоб ненароком не ошиблась.

Его прервал слышимый даже сквозь корпус их корабля рёв стартовавшего с соседней направляющей ракеты, и оба, как по команде, повернули лица к узким смотровым иллюминаторам рубки. Видно в них было немного – только расползшийся после старта дым, окутавший всю платформу. Полковник, бросив взгляд на экран бортового компьютера, сказал:

– Первый с нашей платформы пошёл! – и чему-то улыбнувшись, посмотрел сквозь забрало на напарника, добавил: – Забыл тебе сказать, что стартуем двойками – по одному с каждой платформы. Мы в последней паре.

За первым запуском прошли с интервалами всего в пару минут ещё два запуска. Направляющая соседней ракеты с оседлавшим её шаттлом находилась как раз перед смотровыми щелями их рубки.

Вот пришла и очередь соседей. Ракета окуталась дымом и медленно стала подниматься, словно паря на струе красного пламени. Каждый старт по-своему завораживает и остаётся в памяти, не важно, сколько ты наблюдал их в своей жизни или принимал непосредственное участие. Этот же, возможно последний для всех них, словно замер. И они заворожённо наблюдали за начавшимся полётом соседнего корабля. Тот приподнялся и начал подниматься, удаляясь. Первым заметил что-то неладное полковник и, выругавшись, принялся вызывать центр управления полётами по внешней связи. Толку с этого было мало, но надо же что-то делать. Теперь и Анатолий увидел причину беспокойства напарника – один из двигателей вспыхивал частыми вспышками, словно тухнущий факел. Через несколько секунд и два расположенных рядом с ним перестали работать, а корпус выше них почернел, превратившись в тёмное пятно на белом корпусе ракеты. Сам же модуль явно стал терять высоту, к тому же начал валиться набок. Прямо перед их глазами полёт перестал быть управляемым, и ракета гигантской пылающей тенью упала на один из стоявших в отдалении кораблей конвоя. На поверхности гладкого как стекло моря взметнулся громадный гриб взрыва, скрывший корпус корабля. Поверхность воды зарябила, как будто треснув от взрыва полных танков рухнувшей ракеты. Огненная шапка быстро спала, оставив на поверхности лишь небольшие, горящие дымным пламенем обломки. В гробовой тишине голос полковника ударил, словно раскат грома:

– Как корова языком слизала ударный ракетный эсминец, – и тише добавил: – Но лучше их, чем нас! Покойтесь с миром, ребята. Вера в будущее, кровь и шрамы – вот из чего мы все сделаны. Мы выдержим и отомстим, не впервой!

Порхнувшие в разные стороны корабли начали сползаться на место катастрофы. Хотя найти выживших после такого взрыва было мало нереально, но для предписаний действий в чрезвычайных ситуациях логика чужда. Главное успокоить свою совесть или надеяться на чудо.

Отсчёт до их старта никто и не подумал отменять. Старые и проверенные на скорую руку реанимационные мероприятия не могли на сто процентов дать гарантию полной исправности кораблей. Как не было её, впрочем, и в более благополучные для космонавтики времена. «Зажигание!» – и почти тотчас всё вокруг вздохнуло, а затем заходило ходуном, как будто просыпаясь. Неожиданно воздух уплотнился и придавил барабанные перепонки, словно они попали в камеру с избыточным давлением или нырнули на глубину. Все органы чувств стали воспринимать начало старта, и, прежде всего, глаза. В темноте, сквозь узкие бойницы иллюминаторов, появилась сначала белая вспышка, а затем её сменил образовавшийся ярко-алый ореол, который стал светлеть, превращаясь в гамму радужных красок. Они стартовали: рёв где-то в корме поглотил всё вокруг, а постоянно усиливающееся ускорение вдавило тела в противоперегрузочные кресла, впечатав ненужные мысли в дальние уголки мозга. Больше от них ничего не зависело.

Осталось только наблюдать, как постепенно атмосфера истончалась, растрачивая своё голубое сияние, и они неотвратимо приближались к темнеющему вакууму. Анатолий автоматически отчитывался в ларингофон: «26-я секунда – системы работают нормально… 48-я секунда – системы работают нормально… Выведение идёт нормально и устойчиво…» И тут, вспомнив о приказе радиомолчания, чертыхнулся. Правда, тут же остыл, увидев, что тумблер связи стоит на «ВЫКЛ», а его напарник понимающе взглянул на него и поднял кверху палец: всё в порядке, полковник обо всём позаботился.