– Он точно не знает. Кое-какие поселения естьк северу отсюда, возле боливийской границы.

– И далеко отсюда ближайшее из этих поселений?

– К утру мы должны оказаться рядом с ним. Нотолько не на этом судне. Придется плыть на моторной лодке.

– Звучит весело.

– Помните Марко, фермера, чью корову убил нашсамолет?

– Конечно, помню. У него трое мальчишек.

– Да. Он был здесь вчера. – Жеви указалпальцем на исчезавшую в этот момент за поворотом реки факторию. – Он приезжаетсюда раз в месяц.

– А мальчики тоже с ним приезжали?

– Нет. Это слишком опасно.

Надо же, а Нейт обрадовался было, что мальчикисмогли наконец потратить деньги, которые он подарил им к Рождеству. Онпродолжал смотреть на факторию, пока она окончательно не скрылась из виду.

Может, на обратном пути он окрепнет настолько,что сможет сойти на берег и выпить бутылочку холодного пива.

Ну, от силы две – чтобы отпраздновать успешноепутешествие. Проклиная собственную слабость, Нейт снова забрался в свой гамак.Даже здесь, посреди гигантской дикой топи, его подстерег алкогольный соблазн, ив течение нескольких часов он не мог думать ни о чем другом. Всегда одно и тоже: предвкушение, страх, интенсивное выделение пота и поиск возможностинапиться. Оказавшись на волосок от гибели, он избежал ее на этот раз, и теперь,когда опасность миновала, он снова предавался фантазиям о возобновлении романас алкоголем. Двух бутылок будет достаточно, потому что нужно вовремяостановиться. Ах, эта сладкая ложь!

Нейт был клиническим алкоголиком. Неоднократнопройдя курс лечения в клинике за тысячу долларов в день, он все равно имоставался. Посещая курсы анонимных алкоголиков, собиравшихся в церкви повторникам вечерами, он все равно оставался запойным пьяницей.

Привычка к алкоголю прочно овладела Нейтом идоводила его до отчаяния. Это он платил за проклятое судно, Жеви лишь работална него, так что, прикажи он развернуться и плыть обратно к фактории, тотвыполнил бы его распоряжение. Нейт мог бы скупить все пиво, которое было уФернандо, загрузить его в ледник, находившийся под палубой, и потягивать“Браму” до самой Боливии. И никто не помешал бы ему.

Словно мираж, вдруг нарисовался Уэлли с чашкойсвежего кофе.

– Боу козинар, – сказал он. – Иду стряпать.

Еда поможет, подумал Нейт. Пусть даже этоснова будут бобы, рис и вареный цыпленок. Она отвлечет его на какое-то время.

Ел он медленно, сидя в одиночестве на темнойпалубе и отгоняя от лица насекомых. Поев, опрыскал себя противомоскитнойжидкостью. Приступ миновал, осталась лишь легкая слабость. Теперь он не ощущална языке вкуса пива и не чувствовал аромата жареных орешков.

Снова пошел дождь, мелкий тихий дождь безветра и грозы. Нейт ретировался в свое спасительное убежище. Чтобы ему было чемзаняться на досуге, Джош положил в сумку четыре книги. Все справки и записиНейт уже прочел по нескольку раз. Теперь остались только эти книги. Половинусамой тоненькой он уже одолел.

Устроившись поудобнее в гамаке, он вернулся кпечальной истории коренных жителей Бразилии.

Когда португальский путешественник ПедроАльварес Кабрал впервые ступил на землю Бразилии в апреле тысяча пятисотогогода, страну населяли пять миллионов индейцев, разделявшихся на пятьсот племен.Они говорили на тысяче ста семидесяти пяти языках и представляли собой мирныйнарод, если не считать обычных межплеменных раздоров.

После пяти веков обращения к “цивилизации”индейское население было почти полностью истреблено. Выжили всего двестисемьдесят тысяч, составлявших двести шесть племен, говоривших на ста семидесятиязыках. Представители так называемых цивилизованных народов не погнушались ниодним из способов массового уничтожения: ни войнами, ни убийствами, нирабством, ни изгнанием с насиженных мест, ни распространением неведомыхиндейцам болезней.

История индейцев стала историей насилия игоря. Если они проявляли миролюбие и терпимо относились к колонизаторам, ихпоражали неведомые заболевания – оспа, корь, желтая лихорадка, инфлюэнца,туберкулез, против которых у них не было естественного иммунитета. Если ониборолись за свободу, их уничтожали куда более изощренным оружием, чем стрелы иотравленные дротики. Когда индейцы мстили и убивали чужеземцев, их превращали вневольников.

Они попадали в рабство к горнопромышленникам,владельцам ранчо и каучуковым королям. Любая группа людей, имевших достаточноружей, увозила индейцев с земель их предков. Священники сжигали их на кострах,солдаты и бандиты охотились за ними; их женщин при желании мог изнасиловать, апотом безнаказанно убить любой достигший половой зрелости и не страдающийимпотенцией европеец. На всех этапах своей истории индейцы терпели поражение,если интересы коренных жителей вступали в противоречие с интересами белыхлюдей.

А если в течение пяти столетий постоянноиспытываешь горечь поражения, то уже не ждешь от жизни ничего хорошего, и самойсерьезной проблемой для некоторых уцелевших племен стал неправдоподобно высокийуровень самоубийств среди молодежи.

После многовекового геноцида правительствоБразилии наконец решило, что пора защитить “благородных дикарей”, посколькумеждународное сообщество осуждало массовые Убийства. Были созданы бюрократическиеинституты и приняты соответствующие законы. Под звуки фанфар кое-какие исконныеземли возвратили коренным жителям, а на карте государства очертили границыземель, в которых им якобы гарантировалась безопасность.

Но за правительством уже прочно закрепилсяобраз врага. В тысяча девятьсот шестьдесят седьмом году результаты проверкидеятельности Агентства по делам индейцев повергли большинство бразильцев в шок.Оказалось, что чиновники агентства, земельные спекулянты и владельцы ранчо –бандиты, которые либо работали на агентство, либо использовали его в своихинтересах, – систематически применяли химическое и бактериологическое оружие,чтобы истреблять индейцев. В места их обитания завозилась одежда, зараженнаябациллами оспы и туберкулеза. С самолетов и вертолетов на индейские деревни иземли сбрасывались вещества, зараженные смертоносными бактериями.

Владельцы ранчо и горнопромышленники в поймеАмазонки и других местах не обращали никакого внимания на границы безопасныхзон, начертанные на картах.