В тысяча девятьсот восемьдесят шестом годунекий владелец ранчо в Рондонии под видом инсектицида высыпал на находившиесярядом с его владениями индейские земли токсичные химикаты. Тридцать человекумерло, но против владельца ранчо даже не было возбуждено уголовноепреследование. В восемьдесят девятом году другой ранчеро с плато Мату-Гросуучредил для охотников, истребляющих вредных животных, награду за доставленныеему уши убитых индейцев. В девяносто третьем золотоискатели из Манауса напалина мирное племя только потому, что оно не желало покинуть свои законные земли.Тринадцать человек было убито, и никто не понес за это ответственности.

В девяностые годы правительство началоагрессивную кампанию за свободную эксплуатацию земель бассейна Амазонки –территории с богатейшими природными ресурсами, находящейся к северу отПантанала. Но этим планам по-прежнему мешали индейцы. Большинство тех, комуудалось выжить, обреталось как раз в бассейне Амазонки: пятьдесят населявшихджунгли племен еще имели счастье избегать контактов с “цивилизацией”.

Теперь эта самая “цивилизация” им угрожала. Помере того как горнопроходцы, лесорубы и фермеры при поддержке правительствауглублялись в пойму Амазонки, опасность для индейцев возрастала все больше.

Но трагическая история индейцев былаодновременно и завораживающей. Нейт читал четыре часа без перерыва, пока неперевернул последнюю страницу.

После этого он поднялся в рубку, чтобы выпитькофе с Жеви. Дождь закончился.

– Удастся нам добраться до места к утру? –спросил он.

– Думаю, да.

Лучи установленных на носу судна прожекторовритмично поднимались и опускались в такт движению по волнам. Казалось, чтокорабль еле движется.

– В тебе есть индейская кровь? – спросил Нейтпосле некоторого колебания. Это был очень личный вопрос, и в Штатах никто нерешился бы задать его.

Не отрывая взгляда от реки, Жеви с улыбкойответил:

– В каждом из нас есть индейская кровь. Почемувы спросили?

– Я читал историю индейцев Бразилии.

– Ну и что вы о ней думаете?

– Она трагична.

– Это правда. Вы признаете, что с индейцамиобращались здесь очень плохо?

– Разумеется.

– А как с ними обращаются у вас в стране?

Почему-то на ум пришел генерал Кастер. Покрайней мере хоть какую-то победу индейцы одержали. И в Штатах их не сжигали накострах, не травили химикатами, не продавали в рабство. Так ли? А как жерезервации?

– Боюсь, не многим лучше, – вынужден былпризнать Нейт. Он не хотел вступать в дискуссию.

Было еще темно, когда Нейт проснулся отвнезапно наступившей тишины – мотор не работал. Он ощупал левое запястье, тутже вспомнил, что давно не носит часов, и прислушался к шагам Жеви и Уэллинаверху. Они тихо разговаривали на корме.

Еще одно трезвое утро, еще один чистый День,заполненный чтением, – Нейт гордился собой. Каких-нибудь шесть месяцев назад онкаждый день просыпался, едва различая предметы мутным взором, мысли у негопутались, во рту ощущалась отвратительная горечь, язык был сухим, дыхание зловонным,и сакраментальный вопрос: “Зачем я это делаю?” – вновь и вновь сверлил егомозг. Его часто рвало, иногда он сам вызывал рвоту, чтобы избавиться отмерзостных ощущений. После душа перед ним неизменно вставала дилемма: чемзавтракать – чем-нибудь теплым и легким, чтобы успокоить желудок, или “КровавойМэри”, чтобы успокоить нервы? Потом он шел на работу. Уже в восемь всегда сиделза рабочим столом, и начинался очередной день жестоких юридических баталий.

И так каждое утро. Без исключений. Перед последнимсрывом у него в течение нескольких недель не было ни одного трезвого утра. Ототчаяния Нейт пошел к врачу, и когда тот спросил его, может ли он припомнить,когда в последний раз просыпался без похмельного синдрома, он вынужден былпризнать, что не может.

Он тосковал по выпивке, но не по похмелью.

Уэлли подтащил моторную лодку к левому борту“Санта-Лауры” и крепко привязал. Когда Нейт выходил на палубу, матрос и Жевизагружали лодку. Приключение переходило в новую стадию.

Небо нахмурилось – похоже, дождь опять был неза горами. Но около шести солнце наконец пробилось сквозь облачность. Нейтотметил время, так как снова вооружился наручными часами.

Пропел петух. Они остановились неподалеку отмаленького фермерского домика, привязав тянувшийся от носа трос к одному изстолбов, на которых когда-то покоился пирс. На западе, слева от них, в Парагвайвпадала маленькая речушка.

Перегружать лодку не хотелось. Малые притоки,по которым они собирались пройти, были полноводны, берега видны не всегда. Еслиосадка лодки окажется слишком низкой, они могут сесть на мель или, того хуже,сломать винт. На лодке был только один мотор, запасного не имелось. Стоя напалубе и попивая кофе, Нейт разглядывал весла. “Весла пригодятся, – подумал он,– особенно если дикие индейцы или голодные звери станут преследовать нас”.

В центре лодки были аккуратно установленыпятигаллонные канистры с топливом.

– Этого хватит на пятнадцать часов плавания, –пояснил Жеви.

– Нам столько не потребуется, – с надеждойзаметил Нейт.

– Лучше перестраховаться.

– Далеко отсюда поселение?

– Точно не знаю, но фермер говорит, тудачетыре часа ходу.

– Он знаком с индейцами?

– Нет. Он не любит индейцев. Говорит, чтоникогда не видел, чтобы они плавали по реке.

Жеви упаковал небольшой тент, два одеяла, двепротивомоскитные сетки, два ведерка, чтобы вычерпывать дождевую воду, и своепончо. Уэлли добавил коробку с едой и ящик воды в бутылках.

Сидя в каюте на койке, Нейт достал из кейсакопию завещания, текст официального согласия, текст отказа и вложил все это вфирменный конверт конторы Стэффорда. Поскольку на судне не было нипрорезиненных пакетов, ни мешков для мусора, он завернул конверт вдвенадцатидюймовый квадратный лоскут, вырезанный из подола его пончо-дождевика,скрепил швы клейкой лентой и, осмотрев дело рук своих, убедился, что пакетводонепроницаем. Потом Нейт прикрепил его лейкопластырем к майке на груди исверху надел легкий пуловер.