– Ты от меня сбежал, Карл. Мы так не договаривались. Про условия помнишь?

– Да, но девчата были такие милые. Немного под кайфом. – Он бросает кепку на заднее сиденье. – Валяй спрашивай. Я же вижу, тебе не терпится.

– Что… что ты с ними сделал?

– Ни-че-го!

Карл явно ловит кайф от происходящего. Я очень хочу ему верить.

Заливаю в бак бензина на пятьдесят долларов и сажусь обратно за руль. Карл вскрыл мою вяленую говядину и уже впился в нее зубами. Вторая бутылка «Доктора Пеппера» наполовину пуста.

Я шарю рукой за сиденьем в поисках рюкзака – не хочу, чтобы Карл увидел вскрытую упаковку тампонов. И вдруг нащупываю что-то мягкое.

Я знаю, какой Барфли на ощупь – мягкий, как плед. Но это явно что-то другое. Я резко оборачиваюсь. На заднем сиденье как ни в чем не бывало растянулся пес в компании нового друга.

– Кот!..

– Ага. По кличке Сосис. На удивление шустрый для трехногого зверя.

Сосис. Жирный черный кот с листовки, которую кто-то сунул мне под дворник. Чистоплотный и безобидный инвалид.

– У нас нет кошачьего туалета, – бормочу я.

– Не понял?

– Карл, мы не можем взять кота.

– Где-то я это уже слышал. – Он допивает мой «Доктор Пеппер». – Ну, за какой покойницей едем на сей раз?

Карл не признается, зачем поставил крестик возле Марфы. Он юлит и уклоняется от ответов. Я раскладываю карту и показываю ему все крестики.

– Кто это начиркал? – вопрошает он. – Ни черта не разберешь. Кстати, Уолт обиделся, что ты с ним не поздоровалась.

Я пытаюсь умерить злость и напоминаю себе, что необязательно еду навстречу настоящей могиле. Возможно, нам удастся попасть в то место в голове у Карла, где он хранит свои тайны. Нашего конечного пункта назначения может и вовсе не быть на карте.

Мне важна не только сестра, но и все остальные девушки. Не только Викки, Виолетта и Николь, не только близняшки Мэри, девушка под дождем или девушка в пустыне, но все до единой убитые и пропавшие без вести из моих списков.

Знаю, я стою над пропастью – у того самого живописного обрыва, на краю которого запечатлена девушка в пустыне. Если не опомнюсь вовремя, то очень скоро окажусь на дне каньона.

Но я одна знаю правду и могу дойти до конца. Никто другой не заберется так далеко.

Джек Кеворкян помогал людям совершать самоубийства – задолго до того, как это признали гуманным. Один из главных составителей первого Оксфордского словаря загремел в психиатрическую клинику для преступников – после того как убил отца шестерых детей. Гениальный математик Пифагор не ел фасоль, полагая, что вместе с газами человеческое тело покидает частица души.

Психи решают вопросы, ага.

Карл не просто так хранит в чемодане фотографию девушки с ключиком. Этот снимок до сих пор с нами. И ключ до сих пор висит на шее у Карла – помню, как он блестел на солнце, когда я беседовала с Гретхен.

Большую часть пути Карл спит. Когда солнце закатывается за горизонт – грудь Карла по-прежнему мерно вздымается и опускается, – я представляю себе такую картину: мы останавливаемся посреди пустыни Чиуауа, я достаю пистолет из консоли и пускаю пулю ему в висок. А потом наблюдаю, как кровь черными дождевыми каплями падает на темное кожаное сиденье. Эта секунда могла бы стать самой приятной в моей жизни. А каждая последующая секунда – расплатой за нее.

Мы на месте. Я бужу Карла – почти ласково. Мы стоим в темноте, вдали от фонарей, и ждем, когда пришельцы, призраки, болотный газ или бог знает что еще приведут в чувство рассудок Карла.

Мы смотрим на рассыпанные по ночному небу пригоршни сияющего сахара – в жизни не видела столько звезд сразу. Пустыня, полная теней, раскинулась до самых гор Чинати, похожих на бугристые мускулы.

Мы немного опоздали. Сегодня никакого бесплатного шоу уже не будет, блуждающие огоньки не начнут свою пляску. Они и так появляются не каждый день, а в столь поздний час их никто не видел.

Мне приходит в голову, что это к лучшему. Без них мои переживания даже глубже: сам воздух будто бы застыл в ожидании. Несмотря на присутствие Карла (а может, благодаря ему), внутри зарождается глубокое, почти религиозное чувство. Я словно протягиваю руку в прошлое – звезды над моей головой умерли миллионы световых лет назад, в песке под моими ногами лежат белые паутины костей – динозавров, индейцев. И убитых Карлом девушек.

Тонкий ручеек смеха долетает до нас со стороны машины, возле которой стоят и пьют вино две парочки.

– Я нашла у тебя в чемодане фотографию девушки, – говорю Карлу. – Ты здесь ее сфотографировал? Вышло очень красиво. Почему ты не включил это фото в книгу?

– Больше не ройся в моих вещах, ладно? За свою жизнь я сделал тысячи фотографий, и далеко не все они вошли в книгу.

– Но девушка явно имеет…

– Спроси уж сразу, убил я ее или нет!

– Ты поставил крестик на этом месте, – не унимаюсь я.

– Да, потому что очень люблю эти края. Хочу, чтобы меня здесь похоронили, – говорит Карл. И тихо добавляет: – Мы все, по сути, – всего лишь взорвавшаяся материя.

Ну скажи мне хоть что-нибудь. Пожалуйста. Что угодно!

Впервые в жизни я обращаюсь к нему с просьбой – пусть и мысленно.

– Огней сегодня не будет. Я их не чувствую, – отрезает Карл и уходит к пикапу.

Я опять ничего не узнала.

Несколько минут я просто стою и жду. Быть может, из этой темноты на меня смотрит Рейчел?

Около 21.30 мы въезжаем на безлюдные улицы Марфы, городка с населением меньше двух тысяч человек. Ни людей, ни машин. Только уличные фонари.

Город насквозь пропылен и пуст. Мы словно попали на заброшенную съемочную площадку какого-нибудь зомби-вестерна. На Земле больше никого не осталось – только убийца, женщина, кошка и пес в салоне пикапа.

Карл что-то болтает о Достоевском – нашел тему! Кажется, мой мозг сейчас лопнет, если он не заткнется.

В голове тоже стоит гомон.

Ну и где этот чертов отель с испанской штукатуркой, о котором Карл твердит на протяжении двадцати миль? Сколько у нас осталось бутылок воды? Как избавиться от кота?

Правда ли, что выстрел в голову – самый быстрый способ убить зомби-ковбоя?

– В восьмидесятых годах девятнадцатого века здесь был крупный железнодорожный узел. До сих пор идут споры, в честь какого персонажа назвали город – из «Братьев Карамазовых» Достоевского или из «Михаила Строгова» Жюля Верна. – Карл на секунду умолкает. – Ты вообще слушаешь?

– Да, – отвечаю я, чувствуя стук в висках. – Говори-говори.

Мир и спокойствие.