Несколько секунд он молчит.

– Две Мэри, – наконец мрачно произносит он. – Ну, разумеется.

– Разумеется? В каком смысле?

– Ты любила сестру? – резко спрашивает он. – Правда или начо: она тебя когда-нибудь бесила?

– Прекрати, Карл.

– Правда или начо. Правда или начо: сестра когда-нибудь тебя бесила?

– Да, Карл, я ее любила. И да, иногда она меня бесила.

У Рейчел все было чересчур, все на полную катушку.

– Почему?

– Все думали, что из нас двоих Рейчел самая… смелая.

– Красивое имя было у твоей сестры. Так вот в чем смысл этих маленьких гастролей – показать Рейчел, на что ты способна?

От ярости я теряю дар речи.

Молча беру с тарелки начо и кладу в рот. Оно тут же взрывается огнем.

Карл захлопывает книгу.

По обоюдному молчаливому согласию мы покинули «Планету Марфа». Я иду к пикапу и уже почти перешла дорогу. Карл отстает шагов на десять. Внезапно из-за угла вылетает машина с выключенными фарами.

За миллисекунду до того, как я сама успеваю сориентироваться, Карл вскрикивает. Я ныряю вперед. Машина проносится в нескольких дюймах от моих ног.

Никогда не падай на правую руку. Вспоминаю это предостережение тренера за миг до удара об асфальт. Левая рука с хрустом ломается, точно сухая ветка.

Боль невыносима. Краем глаза я успеваю заметить черный силуэт – верный признак того, что сейчас я потеряю сознание. С трудом поворачиваю голову. Карл с разинутым ртом бежит по дороге и яростно машет руками.

Его криков я не слышу – мне полностью отшибло слух. Содержимое моей сумочки высыпается на тротуар. У ног валяется вновь разломившаяся пополам книга Карла.

Оглушительный белый шум стоит в ушах. Я заставляю себя сесть: на случай, если придется защищаться. Со стороны бара ко мне бегут две женщины, одна уже куда-то звонит по мобильному.

Женщина с телефоном подбегает, падает рядом на колени и ласково кладет теплую руку мне на плечо. Она показывает на себя и на свою спутницу, что-то говорит. Я мотаю головой. Ничего не слышу. Мозг наконец отказал? Как же шумно.

Я смотрю на ее губы, и до меня наконец доходит: медсестры. Они с подругой – медсестры. Видимо, пьяные, рассеянно замечаю я. От них пахнет текилой. Они опускают меня на землю, укладывают мои руки на живот – и покалеченную левую тоже. Она согнута под странным углом. «Лежите, – говорят женщины. – Не двигайтесь!»

К моменту прибытия «Скорой» я уже неплохо вижу и что-то слышу. Рука горит синим пламенем.

– Уберите носилки, – говорю я странным тоненьким голоском. Он словно принадлежит крошечному человечку, который сидит где-то у меня в ногах. – Я в норме.

– Приятно познакомиться, Внорме. Меня зовут Эндрю, – весело отвечает один из санитаров. – Вы только не переживайте. Мы все сделаем в лучшем виде.

Легко, как пушинку, они укладывают меня на носилки.

Карл наклоняется и, обдавая меня запахом халапеньо, шепчет:

– Кому ты насолила, а? Те придурки в машине метили в тебя!

Его губы едва ощутимо касаются моего уха. Меня передергивает. Карл решительно забирается мне под футболку – в районе живота, – и тут же отходит, чтобы санитары могли погрузить меня в машину. Так, теперь я поеду через пустыню под вой сирены и мерцанье проблескового маячка. Тоже мне, невидимка.

Карл не садится со мной в машину – впрочем, он и не обязан.

Он весело машет мне на прощанье. На плече у него моя сумочка, под мышкой две половинки книги. Уверена, что пистолет теперь тоже у него – за ним он и полез под футболку.

В сумочке, которую я ношу крайне редко, лежат ключи от пикапа и рулончик наличных из чемодана. Все остальное (что не присвоил Карл) спрятано в ванной комнате нашего люкса. Пряча деньги, я думала о сокровенных тайнах: своих, Карла, Рока Хадсона.

– Ни о чем не волнуйся! – успевает проорать Карл.

И двери машины захлопываются.

Неподалеку от мечтательной Марфы, оказывается, есть Алпайн, городок с собственным пунктом неотложной помощи. Ну, то есть как неподалеку – в тридцати милях. Хорошо, что у меня всего лишь перелом, а не инфаркт миокарда. Всю дорогу до Алпайна в салоне «Скорой» орет местное радио, по которому в данный момент зачитывают тексты лучших кантри-песен за всю историю человечества.

Жаль, не текут из носа деньги – я б их все прошмыгал на тебя.

Эндрю явно плеснул мне в капельницу что-то веселенькое, потому что слова «Знай, если твой телефон не звонит, это я» надолго вгоняют меня в ступор.

С огромным трудом я пытаюсь переварить новость о том, что кто-то хочет меня убить. Возможно, это уже вторая попытка. Могут ли у Карла быть сообщники? Или мне настолько плохо дается роль невидимки?

Через два часа после «несчастного случая» молодой врач приемного отделения хмуро разглядывает рентгеновский снимок моей руки. Осложненный перелом. Потребуется операция, которая ему не по зубам. Сегодня мне просто наложат шину, которую я должна носить до тех пор, пока не спадет отек – тогда мне необходимо обратиться к хирургу-ортопеду.

– Три дня – это максимум, – строго предупреждает врач. – Ни в коем случае не тяните!

Киваю. Врачу я представилась липовым именем и вежливо улыбнулась на его комментарий о моем удивительном сходстве с секретаршей из сериала «Безумцы», который он сейчас смотрит в «айтюнсе». Минуты бегут, а я думаю только о том, где сейчас Карл, машина, мой пистолет, деньги, бумаги, липовые документы, одежда и краска для волос (воспользоваться последней теперь будет непросто – одной-то рукой).

– Готовы? – спрашивает доктор. – Сейчас будем накладывать шину. Процедура не из приятных.

– Ну… рука у меня и так адски болит, – говорю я, вместо того чтобы процитировать только что сочиненную песенку в стиле кантри: Маньяк украл мою собаку и авто – не жизнь, а долбаное шапито.

– Не волнуйтесь, я вам выпишу болеутоляющее.

Пока врач бережно накладывает повязку, я скрежещу зубами.

– Вы местная?

Какой лапочка, изо всех сил пытается меня отвлечь!

– Нет, – отвечаю, – я ехала в гости к сестре.