– Элрон прошлым вечером тоже здорово нализался, –сказал Стрейджен. – Он рассказал нам со Спархоком, что Сабр ночами бродитпо Астелу в маске и произносит речи.

– Не может быть! – пораженно воскликнул Бевьер.

– Патетично, правда? Мы явно имеем дело с недоразвитымподростком. Элрон был весьма впечатлен всей этой мелодрамой.

– Еще бы, – вздохнул Бевьер.

– Похоже на сочинение какого-то третьеразрядногописаки, верно? – усмехнулся Стрейджен.

– Тогда это точно Элрон, – сказал Тиниен.

– Ты ему льстишь, – проворчал Улаф. – Прошлымвечером он зажал меня в угол и прочел кое-какие свои вирши. «Третьеразрядный» –это слишком преувеличенная оценка его дарования.

Спархок был встревожен. Афраэль сказала ему, что от кого-тов доме Котэка он услышит что-то важное, но кроме того, что перед ним обнажилисьнекоторые неприглядные стороны баронского семейства, ничего достойного вниманияон так и не услышал. Подумав об этом, он сообразил, что Афраэль, собственно, ине обещала, что важное «нечто» будет сказано именно ему, Спархоку. Вполневозможно, что важные слова услышал кто-то из его спутников. Спархок задумалсянад этим. Проще всего разрешить этот вопрос можно было, задав его Данае, но этозначило бы в очередной раз выслушать едкие и оскорбительные комментарии насчетего ограниченного понимания, так что Спархок предпочел сам поломать голову надэтой загадкой.

Судя по карте, путь до Дарсоса должен был занять у нихдесять дней. На деле, конечно, выходило гораздо меньше.

– Как ты управляешься с людьми, которые могут увидетьнас во время твоих игр со временем? – спросил он в тот же день у Данаи,поглядывая на неподвижные лица своих дремлющих друзей. – Я могу понять,как ты убеждаешь наших спутников, что мы просто едем шагом по дороге, но какнасчет случайных встречных?

– Я не ускоряю время при посторонних, Спархок, –ответила она, – но они бы все равно нас не увидели. Мы движемся слишкомбыстро.

– Значит, ты замораживаешь время, как делал Гхномб вЭозии?

– Нет, я поступаю наоборот. Гхномб заморозил время, ивы ехали в бесконечном мгновении. То, что делаю я… – Девочка осеклась,испытующе поглядела на отца. – Я объясню тебе это как-нибудь позже, –решила она. – Мы движемся рывками, одолевая по нескольку миль за раз.Потом мы немного едем обычным шагом, затем снова ускоряем движение. Сочетатьвсе это – очень сложное занятие. По крайней мере, мне есть чем развлечь себя вдлинном и скучном путешествии.

– А эта важная вещь, о которой ты говорила, быласказана в доме Котэка? – спросил Спархок.

– Да.

– И что же это? – Он решил, что небольшая ранка несильно повредит его гордости.

– Не знаю. Я знаю, что это важно, что кто-то должен былэто сказать, но что именно – понятия не имею.

– Значит, ты не всеведуща?

– Я никогда и не говорила, что всеведуща.

– Может быть, это важное мы получили по частям? Два-трислова Эмбану, пара слов мне и Стрейджену, чуть побольше – Халэду? А потом намнужно было сложить вместе все кусочки, чтобы получить целое?

Принцесса задумалась.

– Блестяще, отец! – воскликнула она.

– Благодарю тебя. – Итак, их недавние рассуждениявсе же принесли свои плоды. Спархок решил двинуться дальше.

– Кто-то изменяет нравы людей в Астеле?

– Да, и это продолжается уже довольно долго.

– Значит, когда дворяне стали жестоко обходиться скрепостными, это не была их собственная воля?

– Разумеется, нет. Холодная, рассчитанная жестокость –дело сложное. Чтобы достичь ее, надо сосредоточиться, а астелийцы для этогочересчур ленивы. Эта жестокость навязана им извне.

– Мог это проделать стирикский маг?

– Да, с одним человеком. Стирик мог бы выбрать одногодворянина и превратить его в чудовище. – Даная задумалась. – Ну,может быть, двух. Самое большее – трех. С большим количеством ни один стирик несправился бы – он не смог бы охватить вниманием особенности каждого человека вотдельности.

– Значит, когда несколько лет назад астелийские дворяневдруг стали жестоки со своими крепостными, их подтолкнул к этому бог – илибоги?

– По-моему, я это уже говорила. Спархок пропустил мимоушей эту шпильку и продолжал:

– И главной целью здесь было довести крепостных доненависти к хозяевам и готовности слушать каждого, кто станет призывать их кмятежу?

– Я ослеплена твоей блестящей логикой, Спархок.

– Ты можешь быть весьма ядовитой малышкой, когдазадашься такой целью, – ты знаешь об этом?

– Но ведь ты все равно меня любишь, верно, Спархок?Ладно, ближе к делу. Скоро уже пора будить остальных.

– А внезапная ненависть к тамульцам исходит, очевидно,из того же источника?

– И из того же времени, – согласилась она. –Куда проще делать все разом, чем постоянно погружаться в чужое сознание – этотак утомительно.

Странная мысль вдруг пришла на ум Спархоку.

– О скольких вещах ты можешь думатьодновременно? – спросил он.

– Я никогда не считала – вероятно, о несколькихтысячах. Конечно, на самом деле никаких ограничений просто не существует.Полагаю, если б я захотела, то смогла бы разом подумать обо всем на свете.Когда-нибудь я обязательно попробую это сделать и скажу тебе – получилось илинет.

– Вот оно – настоящее различие между нами, верно? Тыможешь думать одновременно о большем количестве вещей, чем я.

– Ну, это только одно из различий.

– А какое еще?

– Ты – мужчина, а я – женщина.

– Это очевидно – и не слишком существенно.

– Ты ошибаешься, Спархок. Это намного, намногосущественнее, чем ты можешь себе вообразить.

Переправясь через реку Антун, отряд оказался в лесистойместности, где над макушками деревьев тут и там высились скалистые утесы.Погода все еще оставалась пасмурной, хотя и без дождя.

Пелои Кринга явно чувствовали себя неуютно в гуще леса. Онистарались ехать поближе к рыцарям церкви, и в глазах у них мелькал испуг.