Второй барабанзадал более быстрый и сложный ритм, вместе с которым преобразились и артисты.Феи стали показывать акробатические трюки: они снова двигались из глубины сценык ее краю, но уже не маршировали, а прыгали и крутили сальто.

Вступил третийбарабан, а потом четвертый, и движения танцоров приобрели ошеломляющий темп исложность. Каждый раз, когда очередная группа фей достигала края сцены, надзалом вспыхивали огни: по залу мелькали лучи света, летали огненные сферы, закоторыми, словно шлейф из сверкающих драгоценных камней, сыпались искры.

Барабанный ритмучастился до невероятной скорости. Феи, каким-то чудом поспевающие за бешенымтемпом, вышли вперед и одновременно выпустили из рук снопы искр. В воздухеповисла ослепительно яркая завеса. Стало светло, почти как днем.

Задыхаясь отвосторга, Лорел вскочила с кресла и стала громко хлопать акробатам, поразившимее не меньше артистов балета. Тамани тоже поднялся на ноги, но на сей раз несказал ни слова.

Огненные танцорыраскланялись, и аплодисменты в зале постепенно затихли.

Осенние феипотянулись на выход. На нижней площадке происходило то же самое.

Лорел с улыбкойпосмотрела на Тамани.

— Тэм, этопотрясающе! Ты гений, что уговорил меня прийти. — Она взглянула на пустуюсцену, закрытую шелковым занавесом. — Спасибо за чудесный день!

Тамани подал ейруку.

— Не спеши,ведь праздник только начался!

Лорел удивленнопосмотрела на него. Порывшись в сумочке, она кинула взгляд на часы. Ладно, онамогла себе позволить часок-другой.

Она широкоулыбнулась Тамани.

— Ну что ж, яготова!

— Здорововсе-таки! — восторженно произнесла Лорел. Они с Тамани удобнорасположились на подушках возле низких столиков, которые ломились от фруктов, овощей,соков и мисок с медом, представлявших собой головокружительное буйство красок.Повсюду звучала музыка, а феи вокруг танцевали, общались и отдыхали наподушках. — Я даже не ожидала, что представление мне так понравится. Афейерверк и акробаты в конце — вообще незабываемо.

Тамани засмеялся.Оказавшись на поляне, где царила непринужденная обстановка и связанные срангами формальности соблюдались не столь строго, он почувствовал себя гораздосвободнее.

— Рад, чтотебе понравилось. Последние несколько лет у меня никак не получалось попасть наСауин.

— Почему?

— Не хотелосьидти одному, — ответил посерьезневший Тамани, старательно отводя глаза всторону. — Как я мог бросить тебя за забором и веселиться, зная, что тыпропускаешь столько интересного… Особенно ночные гулянки.

— Ночныегулянки? — рассеянно переспросила Л орел, обмакивая огромную клубничину вблюдо с ярко-голубым медом.

— Ну… скореевсего, ты будешь возмущаться. Она заинтригованно посмотрела на Тамани вожидании пояснений.

— Апоподробнее?

Тот со вздохомпожал плечами.

— Помнишь, яговорил тебе: опыление для размножения, а секс для удовольствия.

— Да. И?..

— Так вот, набольших фестивалях многие… получают удовольствие.

Глаза Лорелрасширились от изумления.

— Правда? —захихикала она.

— Только не говори,что люди не делают то же самое.

Лорел ужесобралась рассказать про человеческий обычай целоваться в новогоднюю полночь,но вовремя сообразила, что это несколько иное.

— Допустим,делают. — Она обвела взглядом веселящихся фей. — А если кто-то из фейженат или замужем?

— Во-первых,здесь не женятся, а обручаются. А во-вторых, обычно так проводят время толькосвободные феи. Обручаются у нас главным образом для того, чтобы продолжить род.Вообще-то феи не способны к этому до тех пор, пока им не исполнится хотя бы…скажем, лет восемьдесят или сто.

— Но… —Лорел смущенно замолкла.

— Что тыхотела спросить?

— А феикогда-нибудь обручаются в молодом возрасте? Когда они, например, такие… как мы?

— Оченьредко. — Похоже, Тамани понял вопрос, хотя Лорел так и не сумела выразитьего до конца. Он пристально смотрел на нее, пока наконец она не отвелаглаза. — Но это не значит, что они не могут быть парой. У многих, хотя ине у большинства, есть один постоянный партнер. Например, мои предки семьдесятлет провели просто как пара и только потом обручились. Обручение отличается отженитьбы в мире людей. Это не просто заявление о выборе партнера на всю жизнь,но и желание образовать семью, завести саженец.

Лорел смущеннозахихикала.

— Надо же,феи задумываются о детях, разменяв первую сотню лет!

— Междупрочим, феи достигают зрелого возраста как раз к ста годам и после этого почтине меняются, а вот после ста сорока — ста пятидесяти лет стареют очень быстро,по нашим меркам. Меньше чем за двадцать лет внешность меняется кардинально:например, сначала выглядишь как тридцатилетний, а потом сразу какшестидесятилетний старик.

— А многиедоживают до двухсот лет? Мысль о существовании длиной в два века пугала Лорел.

— Практическивсе. Кому-то отведено чуть больше, кому-то чуть меньше, но ненамного.

— И никто неумирает от болезней?

— Очень-оченьредко. — Тамани ласково дотронулся до кончика ее носа. — Для этого исуществуют такие, как ты.

— В смысле?

— Ну, неконкретно ты. Я имел в виду Осенних фей в целом. Это как самые лучшие в мире…как же вы их называете… гостиницы? — Он вздохнул. — Подскажи, гделечат больнь!х людей?

— Вбольницах!

— Точно!Давно я не забывал человеческих слов. Мы, конечно, тоже говорим по-английски,просто иногда человеческий жаргон напоминает скорее другой язык.

— Но сгвардейцами ты разговаривал не по-английски.

— Тебе еще ненадоели уроки истории? — поддразнил Тамани.

— Нет, ненадоели.

Лорел снаслаждением откусила сочный нектарин. Казалось, в Авалоне урожай круглый год.

— Я говорил сними на гэльском. В те времена, когда феи больше общались с миром людей, в немцарил этот язык. Например, мы позаимствовали у людей слово «фер-файре»,означающее «охранник», или «страж». А теперь оно прочно вошло в наш обиход.

— А почемусегодня феи говорят только по-английски? Ведь существуют врата в Египте иЯпонии.

— И вАмерике, как ты понимаешь, — улыбнулся Тамани. — В свое время феиобщались и с индейцами, и с египтянами, и с японцами. Между прочим, в Японии мыналадили контакт с айнами, которые населяли страну до появления современныхяпонцев. — Он засмеялся. — Хотя даже айны не смогли понять, насколькораньше сюда пришли феи.