ещё час почти. Уйдём, не переживайте. И не нужно переигрывать вот с этим формалистским подходом.

Дама не находится, что ответить, и мы проходим в зал.

— Михаил Андреевич, доброе утро! — жизнерадостно восклицает Гурко.

Тот сидит за огромным столом один одинёшенек, если не считать нескольких референтов и секретарей, раскладывающих бумаги и обслуги, расставляющей стаканы и минералку.

— Я вот вам Брагина привёл, — продолжает Гурко. — Только на одну минуту, у него что-то особенно важное.

Суслов смотрит в стол перед собой и никак не реагирует.

— Я за дверью подожду.

Гурко мог не показываться на глаза Суслову, чтобы не получить по башке, за то, что притащил меня. Но он, как матёрый аппаратчик, на уровне вибраций вселенной почувствовал свою выгоду от причастности ко мне и моему делу. Не знаю. Не знаю, Марк Борисович. Вы-то и поосторожнее могли бы быть, это я… пан или пропал, пру напропалую. Ва-банк!

— Здравствуйте, Михаил Андреевич, — говорю я негромко. — Простите за такой напор, но ситуация не позволяет поступить иначе. Некий гражданин Кухарчук похитил моего несовершеннолетнего родственника. Поэтому…

— Обращайтесь в МВД, — резко бросает Суслов и поворачивает голову.

Я стою рядом и чтобы увидеть меня ему приходится как следует изогнуть шею.

— Да я к вам не за этим. У меня предложение. Очень хорошее.

— Мне не нужно никаких предложений, — сурово заявляет он. — Покиньте зал заседаний, пока я…

— Чемодан, — коротко произношу я, и он замолкает.

Снова тянет шею, как гигантская сейшельская черепаха.

— Я вам его отдам, — продолжаю я. — Вашему человеку. И уйду из ЦК ВЛКСМ.

Повисает пауза. Слышно только, как звякают стаканы в поддонах и стукают бутылки «Боржоми», опускаясь на полировку огромного стола.

— Пастухов уходит, он уже согласен, — продолжаю я. — На его место идёт Мишин. Новицкая — на место Мишина и продолжает курировать «Факел». Других предложений нет.

Суслов медленно отодвигает стул и поднимается, вставая прямо напротив. Он оказывается на полголовы выше меня. Смотрит в свои смешные очки в массивной оправе в форме бабочки и внимательно изучает мою рожу. Как людоед, выбирающий себе обед… Гигантская, прямоходящая черепаха… Рептилоид тоже. Они почти все здесь… Ишь, захватили власть на Руси.

Сзади доносятся звуки прибывающих участников совещания. Я стою спиной к двери и никого не вижу.

— Согласен, — наконец, тихо цедит Суслов и добавляет уже значительно громче. — Константин Устинович, можно вас на минуточку?

Твою дивизию, этот может всю малину изгадить… Подходит Черненко. Взглянув на меня, делает морду тяпкой.

— Как вы относитесь, если вместо Пастухова комсомол к новым свершениям у нас товарищ Мишин поведёт? А вы, товарищ Брагин, куда уходить собираетесь?

— Да мне в армию скоро. Нужно воинский долг отдать. Попрошусь на передовую, если доктора разрешат.

— Похвально, — кивает с недовольной физиономией Черненко. — Давно пора. А Мишина я знаю, кандидатура подходящая.

Ещё бы, с тобой её уже прорабатывали.

— А где у нас Капитонов?

Капитонов — не проблема, он сделает, как ему скажут.

— Не подошёл ещё, — озирается Черненко и вдруг становится напряжённым.

Немного, совсем чуть-чуть. Я оборачиваюсь и встречаюсь с немигающим, практически змеиным взглядом Андропова. Твою дивизию! Как его интересует моя персона. Прямо одержимость. Я едва сдерживаю улыбку.

— Ну, ладно, чуть позже с ним согласуем, — говорит Суслов.

— Большое спасибо, что выслушали, Михаил Андреевич.

Он ничего не отвечает и лишь кивает в ответ.

— До свидания, — прощаюсь я. — Константин Устинович, всех благ.

Я поворачиваюсь и двигаю на выход.

Взвейтесь кострами, синие ночи!

Мы пионэры, дети рабочих!!!

Едва сдерживаюсь, чтобы не пуститься вприпрыжку.

— Здравствуйте, Юрий Владимирович.

— Брагин, — холодно произносит Андропов. — Дождись меня. После политбюро я с тобой поговорю.

— Я только в ЦК комсомола смотаюсь, — киваю я. — Можно?

19. Гордиев узел

— Я распоряжусь, чтобы тебя свозили, — чуть прищурившись, говорит Андропов.

— Да я и пешком могу сбегать, — пожимаю я плечами. — Тут расстояние всего-ничего.

— На машине надёжнее, — кивает он, подзывая Кири-Кири.

Взгляд у Постова, надо сказать неприязненный, того и гляди, в горло вцепится. А под глазами тёмные круги.

В этот момент поднимается всеобщая суета, по залу, наполняющемуся людьми проходит волна и вдруг замирает. В дверях появляются охранники-сопровождающие, а за ними и вместе с ними — лидер всего прогрессивного мира Леонид Ильич Брежнев.

Он идёт медленно, с трудом преодолевая расстояние.

— Здравствуйте, Леонид Ильич. Здравствуйте, Леонид Ильич. Здравствуйте, Леонид Ильич…

Он не отвечает. Идти и говорить одновременно не так уж и легко. Просился же человек на покой, не отпустили, собаки…

Поравнявшись, со мной и Андроповым, он останавливается.

— О, — говорит он, едва шевеля губами. — У нас, товарищи, э-э-э… новый… кандидат в члены политбюро?

Все, кто слышит, пару мгновений переваривают, о чём идёт речь, а потом в придворном стиле смеются шутке.

— Здравствуйте, Леонид Ильич, — улыбаюсь и я. — Очень рад вас видеть. Но до политбюро мне ещё далековато.

— Да? — удивляется Брежнев и чуть жуёт губами. — А почему… э-э-э… ты ко мне не приезжал давно? Тоже э-э-э… далековато? Так я э-э-э… машину пришлю… Сегодня… э-э-э… чтобы был!

— Я бы с удовольствием, если вот Юрий Владимирович отпустит, — отвечаю я. — Он со мной разговор хочет провести.

— Что? — хмурится Ильич и с недовольным лицом поворачивается всем корпусом к Андропову.

Тот быстро, посылает маленькую молнию, бросая на меня взгляд, и расплывается в улыбке, глядя на генсека.

— Егор шутит, — кивает он. — Шутит, Леонид Ильич.

— Чтобы был, — резюмирует вождь пролетариата и двигает дальше, к своему месту во главе огромного полированного стола.

Андропов качает головой.

— Иди, — тихонько говорит он. — Одна нога там, другая здесь.

— Я не исчезну, теперь смысла нет, подстраховался, — говорю я. — Сам съезжу, без сопровождения. К тому же, вы теперь точно знаете, где я буду вечером.

Он ничего не отвечает, лишь кивает с недовольным видом.

— Брагин!!! — сталкивается со мной Новицкая. — Я тебя своими руками…

— Тихо, Ирина Викторовна, — бросаю я, практически, даже не глядя в её сторону. — Не уходи никуда, мне надо будет тебе кое-что сказать.

Она даже рот открывает