Хотел было спросить про Теней и Призраков, но вовремя спохватился. Он и так проявил странную неосведомлённость для «техника с Восьмого». Если Тени и Призраки – это местные легенды, специалисты в мастерских наверняка должны были об этом судачить. Хотя, по логике, и о Граните он должен был знать: вон как эти удивились, когда Вадим заявил, что впервые об этом слышит.

Надо подумать, что сказать в своё оправдание, если вопрос встанет принципиально. Может, он вырос в сверхсекретном КБ, с утра до вечера вкалывал на особо важном проекте и находился в полной изоляции? Звучит глупо, как-то по-киношному, но…

Ничего более толкового пока что в голову не приходит.

– Так… Ну что, теперь моя очередь светить.

– Да свети на здоровье, если не доверяешь.

– Доверяй, но проверяй.

– Ага, это правильно.

Посветил, рассмотрел, составил первое впечатление.

Один высокий, худощавый, с тонкими чертами лица, экзотической эспаньолкой, растрепанной шевелюрой и золотой серьгой в левом ухе.

Второй среднего роста, среднего сложения, коротко стриженный, с лицом, ничем не примечательным, без особых примет, как принято говорить в определённых кругах.

Оба одеты в защитного цвета комбинезоны, с тощими мешками за плечами, вооружены чем-то похожим на штурмовые помповики Погибшего Мира. Кстати, фонари у них на оружии, под стволами, так что, когда светили, получается, одновременно целились прямо в лицо Вадима.

Интересно, а если бы у меня по каким-то причинам в этот момент не сузились зрачки? Нет, понятно, что рефлекс и всё такое, но – вдруг? Даже представить страшно, какой был бы постэффект следующей реинкарнации после заряда… чего там… допустим, рубленой картечи разом из двух стволов – в лицо…

– Вроде бы всё в норме.

– «Вроде бы»? – усмехнулся средний. – Слышь, техник, я правильно понял: ты так и не допёр, зачем в глаза светить?

– Ну… В общем…

– Да ладно, кочумай! «…зачем смотреть на свет?» А? Кто сказал?

– Слушай, ты вообще, где живёшь, если не знаешь про такие вещи? – подхватил высокий. – Или тебя контузило, память отшибло?

– Нет, с памятью порядок… Живу в своём блоке, – поделился Вадим. – Работаю в одной интересной мастерской… В общем, у нас там изоляция и особый режим…

– В смысле секретность? – заинтересовался высокий. – И что вы там мастерите?!

– Не могу сказать. Понимаете, это не моя тайна.

– Ну, это твои дела, нам без разницы, – сказал средний. – Секретно так секретно.

– Так зачем в глаза светить? – уточнил Вадим.

– У человека зрачки сужаются, когда в глаза светишь, – поделился высокий. – А у… ну, в общем, у ВСЯКИХ там – не сужаются. Большие они, круглые такие, зрачки-то. Если заметил такое, сразу стреляй.

– Прямо-таки сразу?

– Сразу, – подтвердил средний. – Если ЭТО поймёт, что ты его высветил, сразу бросится. А если ЭТО бросится, у тебя шансов нет. Не успеешь. Понятно?

Нет, ни фига не понятно. ЭТО, ВСЯКИЕ… Что за бред? А если не бред, почему Мусаев и Панин ничего не рассказали об этом?

– Понял, – кивнул Вадим. – Светим, если нет реакции зрачков, – стреляем. Есть сужение, значит, «здравствуй, брат, мы с тобой одной крови».

– Наш парень, – одобрил высокий. – Бегом всё прошаривает.

Гости погасили подствольные фонари, Вадим поднял свой с пола и положил на стол, чтобы светил в стену.

– И светляки у него есть! – оценил высокий. – Ну, совсем богатый пацан…

Познакомились. Высокий назвался Корсаром, средний – Гвоздём.

– А имена у вас есть? – удивился Вадим.

– Будут, – обнадёжил Гвоздь. – Если подружимся. Тебя как кличут?

– Надеюсь, подружимся. Я Вадим.

– Я знаю штук десять Вадимов, – пожал плечами Корсар. – Или даже штук двадцать. Как тебя погонять, чтоб не путать?

– Зачем «погонять»? У меня фамилия есть. Вадим Набатов.

– То есть Набат? – предположил Корсар. – Звучная погремуха!

– Не по масти ему «Набат», – отверг вариант Гвоздь. – Баклан ещё, зелёный. Когда заслужит, тогда будет Набат. А пока… Тебя как-то дразнят в мастерских?

– Никак не дразнят. Вадим, Вадюха, Вадик – как обычно, короче.

– Вадюха-техник с Восьмого? – предложил Корсар.

– Длинно, – отверг Гвоздь.

– Нуб, – предложил Вадим.

– О… Это что за бур такой?

– Это сленг. Буквально – новичок, новобранец, чайник в новой для себя сфере.

– Ну, лады, пусть будет Нуб. Вадик Нуб – нормально звучит…

* * *

Познакомились, подтвердили принадлежность всех присутствующих к виду «хомо вульгарис», поделились планами.

Оказывается, Гвоздь и Корсар не собирались делать привал: им до дома осталось немного, прогулочным шагом можно добраться за три часа, а если поторопиться, то и за два. Так что хотели пройти мимо, да больно запах аппетитный стоит на станции, вот и заглянули на огонёк, не удержались.

– А тут вроде как вытяжка, – обескураженно заметил Вадим.

– А короб на станцию выходит, – подсказал Корсар. – Так что по тоннелям на пару километров сносит.

Надо было слушать старших. Говорил ведь сержант: не разогревай ничего в походе… Расслабился, дурачок, галетки ему, видишь ли, в холодной тушёнке не пропитываются…

– У тебя тушняка не осталось? – с надеждой спросил Гвоздь. – Уже забыл, когда в последний раз пробовал…

– Есть, есть! – Вадим с готовностью развязал свой мешок. – И чай есть. Сейчас мы быстро всё организуем.

– Чай из леса? – уточнил Корсар.

– Чай со склада НЗ. Натурал.

– Ну, ты вообще правильный пацан! – одобрил Гвоздь. – У нас в ответку ничего нет, в командировке поиздержались. Но, как говорится, за добро – добром. Так что за нами не заржавеет.

– Да не надо ничего, – отмахнулся Вадим, разжигая примус. – У меня всего хватает. Это даже хорошо, мешок легче, меньше тащить придётся.

– Если вопрос именно так стоит, ты только намекни, – хмыкнул Корсар. – Если тяжело, сделаем так, что вообще тащить ничего не придётся.

– Ага, это мы бегом, – подтвердил Гвоздь.

– Ребята, вы не поняли… – живо сдал назад Вадим. – Это была такая ирония!

– Да ты не стремайся, это тоже была ирония, – успокоил Гвоздь. – Мы всё поняли. Но на будущее: следи за словами, когда говоришь с первыми встречными. У нас тут такие черти есть, «за язык» поймают бегом, потом замучаешься отмазываться.

– Понял. Спасибо за науку…

* * *